Крах плана «Барбаросса». Том II

Конечно, великолепно отлаженная у немцев технологическая цепочка ремонта поврежденных в боях машин позволяла большинству перечисленных дивизий лишь непродолжительное время оставаться в условиях столь резко снизившейся боеспособности. Например, 7-я танковая дивизия XXXIX моторизованного корпуса, располагавшая 278 танками на 22 июня, к 21 июля имела всего 118 боеготовых машин, а к 17 августа – примерно 110, то есть лишилась около 80 танков в ходе боев вдоль реки Вопь 20–21 августа, однако уже к 6 сентября смогла бросить в бой 130 боеготовых машин.

Как бы то ни было, танковые силы группы армий «Центр» вышли из Смоленского сражения с 40 % прежней боеспособности в сравнении с 22 июня. В результате, несмотря на широкие возможности системы ремонта бронетехники в немецкой армии, даже после переподчинения группе армий «Центр» 4-й танковой группы, группа армий приступила к выполнению операции «Тайфун», то есть перешла в наступление на Москву 31 сентября и 1 октября, располагая силами примерно в тысячу танков[20], иными словами, менее половины танков, которые имела на день начала операции «Барбаросса»¹¹. Однако следует внести уточнение – ровно половину этих танков составляли машины типа Pz I и II, а также иногда не имевшие вооружения командирские танки.

Солдаты и командиры

Исследование продолжительных сражений в районе Смоленска не может считаться полным без более близкого рассмотрения фигуры немецкого солдата и красноармейца, а также их командиров.

Хотя данная тема играет отнюдь не главную роль, она сама по себе достойна отдельного исследования, ибо именно солдаты противоборствующих сторон, как по отдельности, так и все вместе, определяли ход и исход сражений. И еще потому, что, как следует из данной книги, очень многим из этих солдат пришлось заплатить жизнью за победу или же за поражение.

Летом 1941 г. немецкий солдат, будь то мотопехотинец, танкист, сапер или просто пехотинец, в подавляющем большинстве случаев являлся солдатом кадровым. Соответствующим образом обученный, этот солдат, как на индивидуальном уровне, так и в составе подразделения и части – роты, батальона и полка, он нередко представлял собой тип ветерана – участника Польской (а также Норвежской и Балканской) или Французской кампаний, что не могло не вызывать в нем чувства гордости победителя. В свою очередь, именно эта гордость победителя вселяла в него несокрушимую веру в победу германского оружия, заставляя весьма критически относиться к боевым – зачастую и человеческим – качествам своего противника – русского солдата. Если германский солдат был вполне убежденным нацистом, то и в бою действовал соответственно – его отличала национальная спесь и жестокость в отношении противника. Но, как выразился один ветеран-немец, если война на Западе или в Северной Африке была просто «спортом», то на Востоке она была другой. И на самом деле идеологический, а чаще народный характер этой войны на Восточном фронте в ходе боевых действий все более и более приобретал черты истинного «конфликта культур» (Kulturkampf).

Поскольку большинство немецких солдат тех или иных подразделения, части или соединения происходили из какой-то одной земли Германии (Баварии, Швабии, Вюртемберга, Силезии и т. д.), это неизбежно накладывало отпечаток и на поведение солдат, вселяя в них корпоративный дух.

Однако все эти, несомненно, сильные качества немецкого солдата все же имели и отрицательные стороны. Дело в том, что все усвоенное им в период обучения готовило его к победе, и только победе. Но на войне, как известно, случаются и поражения. Так вот, эти же самые черты вселяли в солдата дух фатализма, если он терпел поражение. Хотя боевой дух немецкого солдата в ходе осуществления операции «Барбаросса» оставался на высоте, в то лето 1941 г. в душу многих служащих вермахта стали закрадываться сомнения, в особенности когда сражения в районе Смоленска развивались совсем не по германскому сценарию. Разумеется, здесь свою роль сыграла и жара, и дорожная пыль, и первые за всю войну колоссальные потери, нанесенные вермахту этими «недоразвитыми» русскими. И как результат – отрезвление. Однако вопрос о том, когда именно рухнул боевой дух германского солдата, требует дальнейшего кропотливого исследования. И все же доказанный факт, что к декабрю 1941 г. очень многие в вермахте спрашивали себя: «До какой степени ожесточенные бои конца лета 1941 г. повлияли на боевой дух германских войск?»