Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Однако в центре дело обстояло совершенно иным образом. Там 27-я пехотная дивизия 3-го армейского корпуса, которой командовал А.М. Адариди, выждав подхода густых германских цепей, атаковавших в полный рост с развернутыми знаменами, в упор расстреляла корпус А. фон Макензена, поплатившегося за применение отсталых тактических приемов атаки большими потерями в личном составе. Это была та самая 27-я пехотная дивизия, что уже успела потерять шесть с лишним тысяч бойцов в сражении у Сталлупенена. Именно поэтому соотношение сил в центре боевого порядка складывалось явно не в пользу русской стороны. Русская 27-я пехотная дивизия имела в своем составе 10 батальонов 105-го, 106-го, 107-го и 108-го полков. Это – 7,8 тыс. штыков при 48 орудиях и 20 пулеметах. Германцы имели в своих рядах 36-ю пехотную дивизию (128-й, 129-й, 175-й пехотные и 5-й гренадерский полки), а также 61-й и 116-й пехотные полки 35-й пехотной дивизии. Всего – до 10 тыс. штыков при 80 орудиях и 30 пулеметах. Кроме того, у русских все пушки были легкими.

Немцы развернулись для атаки чуть ли не колоннами плечо к плечу, а офицеры находились впереди верхом на лошадях, как будто бы не прошло ста лет, и пруссаки все еще имели перед собой в качестве противника Наполеона. Причина подобных действий заключалась в крайней недооценке противника. Хвастливо-преувеличенные донесения комкора-1 Г. фон Франсуа создали в штабе 8-й германской армии иллюзию, что русские уже надломлены боями с германским 1-м армейским корпусом и осталось только чуть-чуть надавить всеми силами, чтобы русские побежали. Отсюда и первая атака в полный рост. Этим же, кстати говоря, объясняется и шок командарма-8 М. фон Притвица унд Гаффрона после проигранного Гумбинненского сражения – надломленные войска не могут одержать победы.

Занявшие место за искусственными укрытиями русские полки 27-й дивизии даже не дали германцам возможности довести дело до штыкового боя. По мнению самого начдива, наиболее отличился в этом бою 106-й пехотный Уфимский полк. Впоследствии генерал Адариди вспоминал: «Между 8 и 9 часами было обнаружено наступление густых немецких колонн, по которым артиллерия и сосредоточила свой огонь. Неся большие потери, немцы продолжали продвигаться вперед, пользуясь местными укрытиями, в особенности деревьями и обнесенным низкой каменной оградой кладбищем, находившимся близ дороги из Швигелена. В расчете найти укрытие от огня за этим кладбищем, на нем скопилось большое количество атакующих, которые затем бросились вперед густой массой. Встреченные губительным ружейным и пулеметным огнем, они смогли продвинуться не далее как шагов на сто от ограды… Ближе 800—1000 шагов немцам нигде не удалось продвинуться»[82].

В любом случае, главный удар по наступавшему неприятелю нанес артиллерийский огонь. Русские батареи, дополнив ружейный огонь пехоты, остановили продвижение противника вперед и вынудили его в беспорядке отступить. Комкор-3 Н.А. Епанчин также считал, что успех боя в центре сражения, решенного действиями частей его корпуса, в решительной степени зависел от артиллерии: «Один только дивизион 27-й артиллерийской бригады выпустил перед контратакой десять тысяч снарядов. Теперь из германских источников я знаю, что этот огонь произвел потрясающее впечатление на пруссаков и заставил их начать отступление»[83].

Таким образом, пока пехота отбивала натиск по фронту, артиллеристы расстреляли противника, пытавшегося надвинуться с фланга. Части генерала Адариди имели 9 орудий на километр фронта, а потому русские артиллеристы, расположившись на закрытых позициях, постепенно сосредоточивая огонь в глубину по наступавшим германским цепям, практически полностью уничтожили немецкую 85-ю бригаду кенигсбергского ландвера генерала Бродрига. Бой продолжался всего 20 минут, и русские пехотинцы даже не успели толком увидеть солдат врага, оставившего на поле столкновения до 2 тыс. убитых и раненых, а также 6 орудий. Как позднее сказал об этом исследователь, сравнивая встречные бои начала Первой мировой войны в Восточной Пруссии и Галиции, «в ряде случаев наблюдалось неумелое использование великолепно подготовленной в огневом отношении артиллерии – она ставилась на позиции далеко от передовых частей пехоты. При отсутствии налаженной связи артиллерии с пехотой, последняя часто оставалась без огневой поддержки. Корпусная гаубичная артиллерия (10-й армейский корпус [3-й армии Юго-Западного фронта]) рассматривалась командирами дивизий как обуза. Там, где артиллерия использовалась правильно (27-я пехотная дивизия [3-го армейского корпуса]), она решающим образом влияла на общий успех боя»[84].