Крах СССР

Вот примеры таких изречений: «Революция сверху отнюдь не легче революции снизу. Успех ее, как и всякой революции, зависит прежде всего от стойкости, решительности революционных сил, их способности сломать сопротивление отживших свое общественных настроений и структур» (Н.П. Шмелев). Е.Г. Ясин также считал, что в 1991 г. в СССР произошла революция: «По своему значению, по глубине ломки социальных отношений, пронизавших все слои общества, [августовская] революция была для России более существенна и несравненно более плодотворна, чем Октябрьская 1917 г.».

Разрушительный пафос перестройки достиг такого накала, что была подорвана сама способность «революционной» элиты к рациональным умозаключениям. Дж. Гэлбрейт, один из виднейших экономистов США, посетив в 1990 г. Москву и ознакомившись с доктриной реформ, сказал в интервью «Известиям»: «Говорящие — а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь — о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить».

Психическое отклонение клинического характера — вот как воспринимался замысел перестройки СССР. по рыночным канонам.

В России и за рубежом уже накоплен большой исследовательский материал, позволяющий сказать о перестройке следующее:

— перестройка относится к категории «революция сверху». В ней назревающий кризис легитимности государства, грозящий перераспределением власти и богатства, разрешается действиями правящей прослойки через государственный аппарат. В таких революциях удобным способом является «самосвержение» правящего режима через организацию «народного восстания», как это и было организовано в форме «сопротивления путчу ГКЧП» в августе 1991 г. с последующей ликвидацией СССР[60];

— перестройка завершилась глубокими изменениями политической системы, общественно-экономического строя, национальных отношений, образа жизни и культуры всех граждан и народов СССР. Она привела к кардинальному изменению геополитической структуры мира и породила мировые процессы, далекие от завершения. Таким образом, по своим масштабам перестройка — явление всемирно-исторического значения;

— перестройка была частью мирового конфликта— холодной войны. В ее развитии и использовании результатов зарубежные политические силы играли активную и важную роль. Завершение перестройки ликвидацией Варшавского договора и СЭВ, затем роспуском СССР рассматривается на Западе как поражение СССР в холодной войне;

— движущей силой перестройки стал необычный союз следующих социокультурных групп: часть партийно-государственной номенклатуры, стремящаяся преодолеть назревающий кризис легитимности с сохранением своего положения (со сменой идеологической маски и своей трансформацией в «буржуазию»); часть интеллигенции, проникнутая либеральной и западнической утопией (ею двигали смутные идеалы свободы и демократии и образ «прилавков, полных продуктов»); криминальные слои, связанные с «теневой» экономикой.

В целом все эти активные социальные субъекты перестройки получили в результате то, что хотели. Теневики и номенклатура получили собственность и разделили власть, интеллигенция «полные прилавки» и свободу выезда за границу.

Спустя 20 лет после начала перестройки в РФ было проведено большое исследование «Перестройка глазами россиян: 2р лет спустя». В общество влилась большая когорта тех, кому довелось наблюдать перестройку в детском возрасте и повзрослеть, уже не зная советского строя. Они уже приняли постсоветскую жизнь как данность и относятся к ней лояльно. Тем не менее вывод исследователей таков: «После 1988 г. число поддерживающих идеи и практику перестройки сократилось почти в 2 раза — до 25 %, а число противников выросло до 67 %. И сегодня доля россиян, позитивно оценивающих перестройку, хотя и несколько возросла и составляет 28 %, тем не менее большинство населения оценивает свое отношение к ней как негативное (63 %)» [139]. Так оценивается эта антисоветская «революция сверху» — число ее противников со временем растет.

Разобраться в генезисе антисоветского проекта, реализованного в перестройке, надо, потому что он явно завел страну в экзистенциальную ловушку. Сама травма убийства СССР, на которую обычно и обращено все внимание, не так уж велика — не сравнить с Гражданской войной после 1917 г. Но дело не в этой травме, а в том, что за ней — путь под уклон, в небытие. Этот путь может быть иной раз крутым, иной раз пологим, с анестезией нефтедолларов или с дубинками ОМОНа, но он неуклонно ведет к угасанию, а потом и к смерти нашей культуры. На этом пути не за что зацепиться, и циклы воспроизводства на нем сужаются с неумолимой закономерностью.