Крах СССР

Другой подход к тезису о том, что советская экономика невыгодна для трудящихся, усиливает его нравственной проблемой: в «административно-командной системе» бюрократия превратилась в класс, который фактически владеет средствами производства. Раз так, то, согласно политэкономическим законам (особенно трудовой теории стоимости), этот класс эксплуатирует наемных работников, изымая созданную ими прибавочную стоимость. Значит, в советском обществе царит социальное неравенство, тем более подлое, что класс эксплуататоров маскирует свою сущность фикцией общенародной собственности.

Эта идея была сформулирована — К. Марксом в отношении любого государства, а затем развита Л. Троцким в его теории перманентной революции уже в ходе его борьбы с советским государством, в котором, по его мнению, произошел «сталинский термидор». Иными словами, выходило, что и в СССР рабочие вынуждены и даже обязаны вести революционную борьбу против государства, которым овладел класс бюрократии. В рамках этого представления был создан и образ «номенклатуры» как элиты эксплуататорского класса, что-то вроде крупной буржуазии при капитализме. И главный источник страданий советского человека — отчуждение от собственности и власти; и то и другое узурпировано номенклатурой. На эту тему в эмиграции и в среде еврокоммунистов есть масса литературы. В СССР ее изучали в кружках, что-то упрощали для «распространения знаний».

С приходом к власти М. Горбачева этот поток хлынул как «политграмота». Один демократически настроенный гуманитарий с удивлением писал в 1992 г.: «Начиная с горбачевского призыва строить социализм «с человеческим лицом» «отчуждение» стало входить в отечественный лексикон борьбы за лучшую советскую жизнь. Громом среди ясного неба прозвучали возгласы покончить с отчуждением, порожденным казарменным, тоталитарно-бюрократическим социализмом… Появились статьи, брошюрки, в которых с усердием, с обилием цитат разъяснялось, что бюрократия— враг народа, а разгадка ее тайны— в отчуждении власти от простых людей, от народа, что общественная собственность— ничейная, собственность без хозяина, т. е. не принадлежит народу. Были и научные дискуссии, и постоянные семинары, даже провели конкурс на лучшую работу по проблеме отчуждения, а победители получили премии. Короче, колесо попало в наезженную колею— интеллектуалы засучили рукава, философы — в первую очередь.

Оказывается, десятилетиями мы копили деформации и вот столкнулись лицом к лицу с отчуждением, когда, как оказалось, созданное усилиями поколений общественное здание вовсе не «наш» дом, а тюрьма, задавившая инициативу, творчество, семью, нацию, гражданскую жизнь, наконец, свободу человека. Обязательно нужно преодолеть отчуждение— перестроить здание, избавить его от последствий дегуманизации, деперсонализации. Многое нужно преодолеть — отчуждение людей от труда, от продукта труда, от власти, от управления, от культуры, духовности, друг от друга» [102].

В своем программном докладе о перестройке академик Т.И. Заславская заявила: «Главное социальное отношение советского общества на протяжении десятилетий заключалось в экономической эксплуатации и политическом подавлении трудящихся партийно-государственной номенклатурой. Возникшее в начале 30-х годов и резко углубившееся к 80-м социальное противостояние этих классов носило и носит антагонистический характер» [63].

На эту подстрекательскую пропаганду клюнуло множество людей — приятно было, что их пожалели. Здесь уж нет Сомнений— все эти философы и академики совершали идеологическую диверсию. Они прекрасно знали, что вся эта перестройка замысливалась в высших эшелонах самой номенклатуры — той ее части, которая посчитала выгодным действительно захватить народную собственность и вынырнуть уж в виде «буржуазии». И социологи это знали: все опросы показывали, как представляли себе итог этой революции разные категории граждан. Вот результат опросов на промышленных предприятиях с января по май 1991 г., когда в Верховных Советах СССР и РСФСР утверждались законы о реформе. Вот какая доля опрошенных (%) считала, что при переходе к рынку их личные доходы возрастут: неквалифицированные рабочие— 21,7; квалифицированные рабочие— 27,6; специалисты с высшим образованием— 32,5; директора предприятий — 62,8 [122].

К тематике социальных интересов относилась и кампания по поводу «дефицита продуктов» в СССР. Объективно, в СССР был обеспечен достаточный и сбалансированный рацион питания, и он непрерывно улучшался (при всех известных дефектах в системе переработки и распределения). По оценкам ФАО, СССР входил в десятку стран в мире с наилучшим уровнем питания (7-е место в 1990 г., 40-е в 1996 г.). Имея 6 % населения Земли, СССР производил, по разным оценкам, 13–16 % продовольствия.