Крах тирана

Дай же, Аллах, нам дождь проливной!
Чтоб фитили отсырели и порох намок
У наших врагов —
             каджаров проклятых!
Чтобы водой унесло их отсюда,
Чтобы жестокий Надир утонул!

Каждая хозяйка выносила кувшин воды и щедро поливала чучело, наделяла детей сладостями и говорила:

– Пусть дождь прольется, как вода из моего кувшина!

Все, кто это видел, повторяли просьбы детей и женщин. А те, кто был не из Согратля, просили дождя так, как это делалось в их селах.

Обряд вызывания дождя обычно совершали в засуху, чтобы напоить поля влагой, но теперь был особый случай, и дождь был нужен еще сильнее. Была даже зарезана жертвенная овца, чтобы усилить мольбы о таком нужном дожде.

И просьбы людей были услышаны. Облака потемнели и к вечеру превратились в грозовые тучи. Засверкали молнии, грянул гром, и над Андалалом разразился ливень, продолжавшийся всю ночь.

В горах похолодало, а к утру от ливня остался мелкий моросящий дождь.

Глава 106

Скопившиеся в Хицибе вояки Надира превратили мокрую землю в непроходимое месиво. Сарбазы в тяжелых доспехах вязли в грязи. Из-за пересеченной местности войска Надир-шаха вынуждены были разбиться на отдельные части, они стояли на полях, на скальных уступах, в ущельях и среди покрытых лесом невысоких гор.

Продрогшие от холода, они с нетерпением ждали утра, чтобы отогреться на солнце. Однако небо все еще было затянуто облаками, и восходившее солнце не грело. Когда стало светло, каджары огляделись и поняли, что скоро им будет жарко. Повсюду вокруг они увидели готовые к бою отряды горцев.

Шах и его свита с трудом спустились по размытым, заваленным обломками скал дорогам и расположились на возвышенности между Мегебом и Обохом, откуда был виден Хициб. Одетый в золотые доспехи с пристегнутым к седлу драгоценным щитом, Надир разглядывал горцев в подзорную трубу, замечал стариков и совсем юных воинов и злорадно говорил своей свите:

– Если это все, что у них есть, они не продержатся и часу!

– Войска ждут лишь повеления великого падишаха, – сказал Кани-хан, жаждавший расплатиться с горцами за вчерашнюю неудачу.

– Разбить этот сброд – не великий подвиг, – отвечал Надир-шах. – Славы он не принесет. Но, чтобы секретарю было что записать в свою летопись, пусть все будет, как в настоящих битвах. Продлим же себе удовольствие, мои храбрые воины! Устроим поединок!

Шах знаком подозвал к себе дюжего мазандеранца из своей охраны, того самого, которого посылал к андалалцам с хурджином пшена. Он был известен своей поистине нечеловеческой силой и победами во всех поединках с богатырями противников.

Мазандеранец склонился перед шахом, готовый исполнить его повеление.

– Твои победы всегда приносили мне удачу, – сказал Надир-шах. – На этом свете нет человека сильнее тебя, как нет владыки могущественнее твоего повелителя. Так покажи этим упрямым дагестанцам, с кем они имеют дело.

– Благодарю за честь, мой повелитель, – прохрипел в ответ мазандеранец.

– Наведи на них ужас, – приказал Надир-шах, уверенный, что так оно и будет. – И милость моя прольется на тебя сполна.

Авангард горцев возглавляли Чупалав и Муртазали. Они были в кольчугах с налокотниками и в шлемах с кольчужной бахромой, защищавшей лицо и шею. В руке у каждого была обнаженная сабля, на поясе висел кинжал. Рядом с ними во всеоружии стояли Муса-Гаджи и Мухаммад-Гази. Хорошо вооружены были и остальные воины. Многие имели ружья, щиты и луки со стрелами. Каждый воевал так, как ему было привычнее, но клятва, которую горцы дали перед битвой, была одна для всех:

Да не буду я мужчиной,
Если дрогну я в бою!
Пусть жена того покинет,
Кто уронит честь свою!

Еще больше горцев стояло на другой стороне, за речкой.

Чувствуя, что настает решающий час, Пир-Мухаммад воздел руки к небу:

– О великий Аллах! Даруй победу верным сыновьям Дагестана! Они вышли на священную войну за свободу своей родины, против нечестивых врагов, погрязших в смертных грехах. Будь же милостив к тем, кто жертвует собой на пути праведном, и обрати свой гнев на притеснителей!

– Амин! – откликнулись аксакалы.

– Амин! – пронеслось по рядам воинов из всех уголоков Дагестана, стоявших теперь плечом к плечу.

Но даже всех вместе горцев было не так много, чтобы поколебать уверенность Надир-шаха в победе.

Над Согратлем возвышалась боевая башня. Таких башен в селе было несколько, но этой, передней и самой большой, предназначалась важная роль. Наверху, кроме дозорных и стрелков, были и Амирасулав с Абашем. Они придумали, как подавать сигналы отрядам, пока еще скрытым в засадах вокруг Хицибского поля. Это были отряды из разных обществ, и их знамена теперь стояли здесь же, на верхнем ярусе башни. Поднятие одного из них означало сигнал к атаке для того отряда, которому знамя принадлежало.

Противники стояли лицом к лицу, ожидая сигнала к битве.