Крах Третьего рейха

Кроме того, по данным нашей разведки, перед фронтом советских войск действовало 48 отдельных полков и 178 отдельных батальонов различного назначения.

Соответственно на Западном фронте была развернута 121 немецкая дивизия.

Боевые действия на Восточном фронте весной 1945 года по-прежнему складывались для немцев неблагополучно: сдержать решительный натиск советских войск по всему фронту немецкая армия уже не могла. Ресурсы — как материальные, так и людские — Германии были уже на пределе. Сдержать наступление Красной Армии фашисты уже не могли даже ценой больших потерь.

К середине апреля 1945 года, когда советские войска уже были в готовности начать Берлинскую операцию, численность вооруженных сил Германии нашей военной разведкой оценивалась в 223 дивизии и бригады, в том числе:

немецких — 202 дивизии и 4 бригады;

венгерских — 3 дивизии;

инонациональных — 8 дивизий и 1 бригада;

итальянских — 5 дивизий.

Из этого общего числа соединений на Восточном фронте было развернуто 145 дивизий и бригад, в том числе:

немецких — 134 дивизии и 4 бригады;

венгерских — 3 дивизии;

инонациональных — 3 дивизии и 1 бригада.

Кроме того, перед фронтом наших войск действовали 96 отдельных полков и 251 отдельный батальон вермахта.

Таким образом, даже беглый взгляд на вышеприведенные цифры позволяет сформулировать некоторые общие тенденции. Прежде всего, по-прежнему две трети всех вооруженных сил вермахта противостояли советским войскам на Восточном фронте. Против наших западных союзников на всех фронтах действовало менее одной трети немецких войск.

Затем общая численность немецкой группировки, развернутой на Восточном фронте, сократилась за три с половиной месяца на 20%. К анализу этих количественных показателей нельзя подходить чисто механически. Следует иметь в виду, что ширина самого Восточного фронта постепенно становилась меньше, поэтому плотность фашистских войск на километр фронта не становилась меньше, ожесточенность сопротивления противника усиливалась по мере продвижения советских войск по территории собственно Германии.

Германским военным командованием был осуществлен целый комплекс мероприятий по оперативной маскировке и дезинформации наступающих советских фронтов с единственной главной целью — ввести в заблуждение советскую сторону относительно реальной численности немецких войск на подступах к Берлину. Так, в приказе командующего 9-й немецкой армией генерала Буссе от 3 марта 1945 года отмечалось:

«Генштабом ОКХ приказано провести дезинформацию с целью внушить противнику, что в полосе между  р. Одер и Берлином имеются крупные соединения, являющиеся оперативным резервом... Надлежит представить:

а) танковый корпус «Берлин»,

б) танковый корпус «Бранденбург»,

в) разыграть прибытие вновь сформированной 10-й пехотной дивизии,

г) начальнику военных сообщений армии с 4.3.45 г. увеличить железнодорожные перевозки из района г. Берлина на восток по сравнению с движением в западном направлении...»

Советская военная разведка вовремя разгадывала все ухищрения противника и фактически не дала ввести свое военное командование в заблуждение. Основную роль в этом играли войсковая разведка, аэрофоторазведка, артиллерийская и инженерная разведка. По свидетельству начальника разведки 1-го Белорусского фронта генерал-майора Н. М. Трусова, «особую роль при вскрытии боевых порядков противника в обороне... играли радиоразведка и агентурная разведка».

В феврале — марте 1945 года после успешных операций в Восточной Померании и Силезии немецкие войска были отброшены на линию рек Одер и Нейсе. Стремясь задержать наступление советских войск, немецкое командование сколачивало боевые группы из запасных подразделений, из остатков разгромленных дивизий, отрядов фольксштурма, полицейских и жандармских частей. Часть войск выдвигалась из глубины Германии или перебрасывалась с Западного фронта. За март и апрель 1945 года на берлинское направление было переброшено девять дивизий. Гитлеровское руководство понимало, что именно на Восточном фронте весной 1945 года будет решаться судьба войны и судьба их режима. Одер представлялся тем самым стратегическим рубежом, на котором советские войска должны были быть во что бы то ни стало остановлены и повернуты назад.

Тезис неизбежного контрнаступления с одерского рубежа широко пропагандировался нацистским руководством в войсках и, надо признать, находил благодатную почву в солдатской массе. Немцы верили в чудо, которое должно спасти Германию, верили в то, что обстановка на фронте может еще измениться в их пользу.

В этом смысле одерский рубеж был не просто оборонительным военным рубежом, но и своеобразным психологическим барьером. Об этом, кстати, говорил впоследствии на Нюрнбергском процессе генерал Йодль: