Крах волшебного королевства. Красная лисица

Харрисон вытянулся на всю длину ямы и повращал своими лодыжками, чтобы восстановить кровообращение, и медленно поднял голову над краем ямы. Он напряг спинной хребет и, ощутив непроходящее оцепенение, вызванное ночным сном и неудобной позе, поморщился. Джанкарло сделал петлю и обвил ею грудь Харрисона, протянул шнур за своей спиной и под мышками, а затем снова связал им запястья Харрисона. Плотно прижатый к мужчине, юноша крепко затянул узел, связавший их воедино. Одной рукой он вытащил рубашку Харрисона, заправленную в брюки, и дуло пистолета уперлось в его голое тело. Оружие прочертило царапину на теле Харрисона, когда Джанкарло взвел курок.

— Это очень послушный спусковой крючок, Харрисон. Когда мы двинемся, ты не должен говорить, ты должен стараться не поскользнуться. Моему пальцу достаточно слегка двинуться. Ты понимаешь?

Харрисон кивнул, вопросы замерли у него в горле, задохнулись на языке. Он не мог заставить себя задавать вопросы. Новый ужас. А какой смысл в объяснениях? Новая бездна, и он должен в нее нырнуть.

— Встаем, осторожно!

Они выпрямились, как один человек, вибрация их тел смешалась, и Джанкарло прижался головой к ключице Харрисона.

Но твои ноги не действуют, Джеффри, ты был связан слишком долго. Ты поскользнешься, споткнешься… и тогда этот пистолет выстрелит. На сколько для этого должен продвинуться палец… как далеко… на четверть, на восьмую дюйма? Соберись с силами, ты, чертов дурак. Выставь ногу вперед, осторожно опусти ее, перемести вес на нее, остановись, выставь вперед другую ногу, проверь равновесие, снова остановись, выставь вперед другую ногу…

Харрисон оглянулся, воздух был свежим, он пил его прохладу, чувствуя несвежее дыхание Джанкарло. Это все-таки была какая-то степень свободы, какого-то рода освобождение. Вдыхать что-то еще, кроме тяжелого запаха земли. Впереди не было заметно никакого движения, но там совсем близко, скрытая среди леса, должна была находиться целая армия, ожидающая их. Ему в ухо пролаял голос:

— Есть там Карбони?

Впереди была тропинка, по которой они шли еще вчера утром, но, казалось, это было давным-давно. От того момента их отделяла бесконечная бездна времени. Это была дорога, по которой Джанкарло уходил, чтобы раздобыть пищу, на ней он исчезал, таял в темноте, когда отправлялся звонить по телефону, по этой же тропке пришел ребенок.

Поток солнца обрушился на троих мужчин, когда они направились к тропинке. На груди у них были значки, по которым можно было определить их национальную принадлежность. Впереди шел низенький, круглый, лысеющий человек. Следом за ним другой. Он держал наперевес пистолет-пулемет. Волосы его были аккуратно причесаны, на верхней губе виднелась тень от сбритых усов. Под горлом — темный шелковый галстук. Последний шел иностранец. Одежда его была совсем другого покроя. Волосы причесаны на иной манер. Широкие плечи, бледное лицо выдавало жителя других широт, отнюдь не уроженца Средиземноморья. Двое были итальянцами, один англичанином. Харрисон почувствовал слабость в коленках. Бедра и голени его задрожали, и он не мог преодолеть эту дрожь. Эти мерзавцы все-таки пришли. Не очень-то они спешили.

Харрисон и Джанкарло теперь были сплавлены в единое целое и каждый отвечал на движение другого, на дрожь другого, они были вынуждены повторять жесты друг друга, трое мужчин стояли к ним лицом.

— Я Карбони.

Слова откликнулись эхом в деревьях, оттолкнувшись от покрытых мхом стволов.

Харрисон почувствовал, как оцепенел юноша, готовясь к схватке. Последний великий бой требует выносливости и стальной силы.

— Послушайте, Карбони. Это ваш Аррисон. Я привязал его к себе, и в его спину, прямо напротив сердца упирается мой P38. Курок взведен, он очень чувствителен. Карбони, скажите своим головорезам, скажите им это. Если они выстрелят, мой палец двинется… вы слушаете, Карбони? Если вы заденете меня, Аррисон мертв. Я собираюсь пройти по тропинке к своей машине. Если вы хотите получить Аррисона живым, не мешайте мне.

Харрисон почувствовал, что напор круглого ствола на его спину стал сильнее, напор, чреватый выстрелом.

— Я собираюсь идти вперед. Если хотите получить Харрисона, отступите.

— Что он говорит?

Карбони не сразу ответил на вопрос Карпентера. Он смотрел на тропу, на Харрисона и Джанкарло.

— Он упирается пистолетом в спину Харрисона. Говорит, что курок взведен. Хочет уехать отсюда…

Веллоси сказал по-английски, потому что это был язык данного момента.

— Джузеппе, он не уйдет отсюда!

— Тогда Харрисон умрет.

— Он не может отсюда уйти.

Это был злобный шепот плюющейся кобры.

— Я здесь, чтобы спасти Харрисона.

Смущение, противоречие, катастрофически раздирающее Карбони.

— Если Баттистини уйдет отсюда, если он выберется из леса, это будет значить, что он посмеялся над нами.

— Я здесь, чтобы спасти Харрисона.

Карбони колебался, его разрывали сомнения, его торопили и тянули в разные стороны.

— Мы должны спасать Италию… Подумайте, Карбони о последствиях, если он уйдет. Один против целой армии, и он выиграет, потому что у нас не хватит мужества?