— Лора, прошу, успокойся. Давай все-таки будем сохранять объективность, — проникновенно, понимая и разделяя в душе чувства жены, попросил Алек. — Во-первых, я не могу похвастаться своими, как ты сказала, многочисленными любовницами. Это далеко не так, Лора. И о том, что по какому-то роковому стечению обстоятельств тебе стало известно об их существовании, я очень сожалею. Я виноват перед тобой, Лора. Во многом виноват. И оправдываться глупо и бессмысленно. Но в одном, Лора, позволь с тобой не согласиться. В то воскресное утро, в тот конкретный момент, из этой спальни вышла все же не любовница, а посетительница. Явившаяся с незапланированным неожиданным визитом. И ты прекрасно знаешь это, Лора. Что касается нашего дома и, уж тем более, спальни… В качестве любовницы здесь НИ РАЗУ, — подчеркнул он, — не было ни одной женщины. В этом я могу поклясться. Уверен, что не найдется никого, кто мог бы утверждать обратное. В этом моя совесть чиста.
— Мне это безразлично! — мрачно и резко откликнулась Лора и нахмурилась. — И вообще я тебе не верю!
— Но почему? — Алек внимательно смотрел на нее, напряженно сведя брови к переносице.
— Потому что ты наглядно доказал своими поступками обратное! Никаких табу ни на этот дом, ни на эту спальню нет! Я лично в этом убедилась. Потому что именно мне ты без малейшего колебания предлагал провести вместе ночь. В этом доме! И без сомнения, в этой спальне!!!
От ее слов Алек опешил. Действительно, все было так, как сказала Лора. Тогда он мог… впервые!.. нарушить собственную клятву. С одной стороны, абсурдно было бы обвинять его в этом. Ведь он, Алек, хотел провести ночь с собственной женой. Но с другой стороны, тогда он соблазнял не жену, а очаровательную девушку, которая на тот момент являлась всего лишь его поваром. Поэтому аргументов для оправдания того опрометчивого предложения у Алека не было. И он молчал, надеясь, что Лора, выплеснув эмоции, сможет продолжать беседу объективно, уравновешенно и беспристрастно.
А она вновь отвернулась к окну и оперлась руками о подоконник. Казалось, что таким образом она пытается обрести не только материальную, но и душевную опору.
Не желая допустить, чтобы дальнейшее обоюдное молчание стало завершающим этапом беседы, Алек сделал новую попытку оправдаться.
— Лора, пойми, я не хочу, чтобы мое прошлое разрушило наш брак. Я понимаю, что приведу сейчас довольно слабый довод, но… Мне — 30 лет. Конечно, жаль, что ты появилась в моей жизни только сейчас. Очень жаль! Произойди это раньше, многое сложилось бы по-другому. Но разве в силах кто-нибудь изменить то, что было? Увы, нет! И я не могу. Как бы ни желал этого, не могу! Я хочу, чтобы ты поняла главное, Лора. Я люблю тебя. Люблю сильно и глубоко. По-настоящему. При одной мысли, что могу потерять тебя, у меня останавливается сердце и…
— Вы смешны в роли влюбленного! — саркастично прервала его Лора, пристально глядя на стекло, отражающее ее и Алека силуэты.
— Смешон? — переспросил он и слегка прищурился. — Почему смешон? Почему, Лора? — настойчиво и требовательно повторил Алек. — Почему?
Она неопределенно повела плечом, затем вдруг повернулась и резко бросила:
— Потому что вы — господин Редфорд! И этим сказано все!
Неожиданно Алек громко рассмеялся.
— Вот как!.. Ну и ну!.. Оказывается, «господин Редфорд» — это некое особое понятие… нечто неодушевленное… А потому бесчувственное. Так, Лора?
— Да, — коротко подтвердила она и слегка повернула голову, отводя в сторону свой взгляд, избегая пристального внимательного взгляда Алека.
— Но ты не корректна в своем заявлении, Лора. Ты допустила значительную погрешность. Возможно, некий «господин Редфорд» и соответствует полностью тому, о чем ты говорила. Возможно. Но Лора… Наверное, ты будешь разочарована, но тот, кого ты считаешь, — подчеркнул он, — «господином Редфордом», и я — не идентичны. Поэтому твой краткий и категоричный ответ не выдерживает критики. Напоминаю, меня зовут не «господин Редфорд», а господин Редфорд— Эймс.
— К сожалению… — тихо выдохнула Лора, но Алек услышал ее.
Он широко улыбнулся и, разведя руками, с легкой иронией в голосе продолжил: