Крампус, Повелитель Йоля

– Нас просто пристрелят, – пробормотал Чет, и Джесс поймал себя на том, что он для разнообразия с ним согласен. Джесс испытывал полную уверенность, что еще до исхода ночи кто-то из них – а может, и все они – будет лежать на полу в чьей-нибудь гостиной, нашпигованный дробью до самых ушей. Пожалуй, в этих местах Джесс не знал ни одного человека, у кого не было бы по крайней мере одного ствола. Или трех-четырех – в большинстве случаев.

Крампус постучал в дверь. Они стояли и ждали на крыльце: Крампус с черным мешком через плечо и розгами, стиснутыми в кулаке, и сгрудившиеся вокруг него Бельсникели, будто компания, которая собралась за сластями на Хэллоуин, да заблудилась.

Было слышно, как где-то внутри дома орет телевизор, и Джесс с Изабель обменялись встревоженными взглядами. Крампус постучал опять, громче.

Из дома послышался женский голос.

– Дверь, Джо! – орала женщина. – Мне кажется, кто-то стучит!

Звук телевизора сделался потише.

– Что такое?

– Мне кажется, кто-то стучал.

– Ну, бога ради, ты что, забыла, как дверь открывать?

Последовало долгое молчание.

– А, ну что за херня?! – заорал мужской голос. – Ну ладно, я так понимаю, дверь открывать мне, только бы тебе не пришлось поднимать свою жирную задницу.

Они услышали, как к двери прошлепали тапки; секунду спустя на крыльце загорелась лампочка и дверь распахнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял средних лет мужик в красной фланелевой охотничьей рубашке и серых трениках. В руке он сжимал сразу банку пива и сигарету. Мужик был пьян, но не настолько, чтобы не сообразить: Крампуса он точно не ждал.

– Есть ли в этом доме хорошие дети? – спросил Крампус. Мужик, выпучив глаза, отшатнулся, выронив и пиво, и сигарету. Внезапно протрезвев, он сделал попытку захлопнуть дверь. Крампус протянул руку и толкнул дверь, отчего мужик, получив дверью по лбу, грохнулся на покрытый линолеумом пол.

– Счастливых святок всем и каждому! – воскликнул Крампус, переступая через мужика и следуя дальше по коридору.

Шауни бросились на хозяина дома и прижали его к полу. Мужик заорал, и Маква поднял кулак. Изабель повисла у него на руке.

– Нет! Плохо! – закричала она. – Прекрати!

Джесс зашарил в нагрудном кармане, но Вернон его опередил – бросил щепотку сонного песка мужику в лицо. Тот поморщился, и вид у него стал такой, будто он собирается чихнуть, но тут глаза у него закатились, и хозяин дома отрубился. У шауни был немного разочарованный вид.

Джесс было облегченно вздохнул, но тут по коридору раскатился женский визг. Изабель и Джесс, протиснувшись мимо шауни, устремились вперед, намереваясь поспеть на место событий раньше них – что бы там Крампус ни натворил.

Это была женщина, примерно тех же лет, что и оставленный ими в прихожей мужик, в точно таких же рубашке и трениках. Крампус загнал ее в угол, за елку. Повелитель Йоля снимал по одной елочные игрушки и швырял в камин, где они разбивались вдребезги. Вот он поднял руку с зажатым в ней Сантой, сделанным из цветного стекла с блестками.

– Нет, нет, и нет! – отчитывал он женщину, а потом швырнул в нее Сантой. Игрушка разлетелась о стену, и женщина испустила еще один визг. – Больше никакого Санта-Клауса. Никогда! Хочешь знать почему? – Ответа он дожидаться не стал и продолжил: – Потому что он мертв! Я отрезал ему голову! – рявкнул он. – И если ты в этом сомневаешься, я могу ее тебе показать. Хочешь посмотреть на голову Санта-Клауса? – Женщина затрясла головой. Тут Крампус заметил венчавший макушку дерева красивый крест дутого стекла, и его перекосило. – Нет, это никуда не годится. Нельзя вешать христианские тотемы на Йольское древо. – Он снял крест и потряс им перед ее носом, будто она была вампиром. – Никаких крестов! Никаких Сант! Это понятно? – он поднял руку с крестом, явно намереваясь швырнуть и его тоже.

– Нет! – закричала она, и, выскочив из-за елки, потянулась к кресту. – Пожалуйста, не надо! Это же еще мамин.

Крампус поднял крест повыше, так, чтобы она не могла дотянуться.

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Только если ты пообещаешь больше никогда не украшать этим мое дерево.

Женщина решительно кивнула.

– Поклянись в этом.

– Я клянусь!

Он протянул ей крест, и она поскорее схватила его, прижала к груди и заплакала.

– А где оставшиеся с пира яства? – осведомился Крампус.

Она заморгала.

– Яства?

– Да.

– То есть… остатки после праздника? Все в холодильнике. Где же еще им быть?

– И ты предлагаешь их мне в качестве подношения?

– Чего?

– Как дань мне, Повелителю Йоля?

– Ты хочешь остатки нашей еды? – она явно не знала, плакать ей или смеяться, но – сомневаться не приходилось – готова была сказать все, что угодно, только бы этот психованный демон поскорее отсюда свалил. – Конечно… Угощайтесь. Кухня вон там, – она показала пальцем. – Ни в чем себе не отказывайте.

– Прекрасно. Эти святочные подношения обернутся для вас бесчисленными благословениями в новом году.

И Крампус отправился на кухню, оставив женщину дрожать в углу, прижав к груди елочное украшение ее матери. Изабель с Джессом осторожно подошли к ней.

– Присядьте, – сказала Изабель.