Крапивник

— Но… это даже не имя, — я продолжала стоять на своём.

— Хорошо, если тебе так будет спокойнее, — мужчина прекратил раскачивать стул и протянул руку. — Эдмунд.

Я неуверенно ответила на рукопожатие. Кожа на костлявой кисти с длинными узловатыми пальцами не показалась особенно грубой — Крапивник определённо не избегал тяжёлого физического труда, но и не занимался им постоянно.

— Можно узнать, почему ты поступила именно к Адэру? — он согнул голову набок, щурясь.

— Нам его порекомендовали.

— М-да… — он шире улыбнулся, сильнее щурясь и задумчиво потирая подбородок.

Снова потёр нос и внезапно посерьёзнел:

— Это на самом деле не очень хорошо.

— Из-за его болезни? Всё очень плохо?

Мужчина пожал плечами.

— При должном лечении и соблюдении режима… пять лет. Семь в лучшем случае. Но ученик — это стресс, а у него сердце и так на пределе возможностей.

— Зачем тогда он согласился взять меня на обучение?

— Ты меня спрашиваешь? — Крапивник развёл раками. — Я ему своё «фи» высказал, но дурака лечить, что мёртвого учить.

— Может наоборот? — предположила я. — Обычно говорят «дурака учить, что мёртвого лечить».

— Не в данном случае. Поэтому я бы советовал вам с матерью присмотреть кого-нибудь на случай его смерти.

— Ага, — протянула я и вдруг спохватилась. — А откуда Вы знаете, что у меня только мать?

— Твой учитель как-то называл твоё имя, — пожал плечами врач. — А то, что Роланд Солена мёртв, я, к сожалению, знал.

— Вы были знакомы?

— И с ним, и с твоей матерью. Мы вместе учились в академии.

— Вы всё-таки маг? Почему не применили плетение для диагностики? Вы не светлого направления?

— Нет, малышка, светлого. Но… так скажем, с ограниченным функционалом.

— Как это?

— Травма. Могу применять одно заклинание. Ну и так, по мелочи кое-что.

— Разве это возможно? Источник либо работает, либо нет.

— Всё немного сложнее, — мужчина опять принялся тереть нос, формулируя мысль. — Слышала про способ снятия печати?

— Не много.

— А много и не надо, главное, что, есть способ применить его так, что печать сойдёт частично.

— То есть… где-то источник будет сокращаться, а где-то остаётся парализован?

— Да. Только определённые колебания источника возможны.

С руки «мага с ограниченным функционалом» сорвалось два белых рисунка из сплетённых рун. Первый, разрушился, став облачком тумана, а второй, добравшись до цветочного горшка, превратился в крапиву.

— А значит, только часть плетений имеют силу, — заключила я. — Но почему не снять печать полностью?

— Разломы, — коротко пояснил Крапивник. — Если убрать то, что их сдерживает, источник порвётся окончательно. А с учётом моего возраста, состояния здоровья, размера источника и того, что такая травма уже была в прошлом, вероятность смерти возрастает в геометрической прогрессии. А я жить хочу.

— Вот как, — я перевела взгляд на свои руки, ковыряя ногти.

— Да, — вздохнул маг. — Вот так.

Адэр зашёл в кабинет.

— Не скучали? — он положил на стол деньги за лекарство.

— Познакомились, — Крапивник уступил стул и спрятал монетки в карман.

— Позвольте спросить, — я осторожно тронула аптекаря за рукав.

— Да?

— Давно Вы живёте с разломом?

— Семнадцать лет, — ответил маг и вдруг усмехнулся. — Половину жизни.

Призадумавшись, он повесил сумку на плечо.

— Хотя нет. Половина жизни будет через два месяца с небольшим хвостиком. Ну, да это уже цифры, — махнул рукой Крапивник. — Пойду я. Ещё увидимся.

— До свидания, — ответила я, провожая аптекаря взглядом.

— Ах да, Эндрю, — уже в дверях он остановился. — Я про отмену занятий не шутил. Лучше отдохни денёк, а то ведь действительно кони двинешь.

— Мне ещё жить и жить. Иди. Мне этот настой вот так нужен, — старик провёл опухшим пальцем по горлу.

— Ну, удачи, — покачал головой лекарь и исчез из поля зрения.

Занятие пришлось возобновить, но теперь из головы не выходил разговор с «магом с ограниченным функционалом».

…

9. Луна.

…

Урок завершился только к обеду. Адэру, даже несмотря на лекарство, не становилось легче, но дёргать аптекаря второй раз за день он не хотел, как, очевидно, и следовать его рекомендациям. Хотя, быть может, теперь, разобравшись со мной, он и пойдёт отдыхать, но что-то слабо верится.

После обеда я поднялась в комнату. За окном лил дождь, под кроватью копошился кто-то из котов.

Засунув письмо, которое хотела отнести на почту, в тумбу, я уселась на кровать. Накрывшись одеялом, задумалась.

Мне совершенно не хотелось сосредотачиваться на мыслях, поэтому они выходили путаными. Каким-то образом в них сплелись родители, обучение, этот аптекарь, сравнение моего родного города с нынешним местом жительства, и, почему-то, прабабушкины костыли.

Из-под кровати донеслись странные звуки, будто кошка пыталась расцарапать что-то. Шкатулка!

Я быстро отобрала у кошки деревянную коробочку. Вытащила бестолковое животное из-под кровати и выставила в коридор. Конечно, она маленькая, хочет играть и не понимает, что такое дорогие вещи, но всему есть предел. Моим нервам — точно.