Крапленая карта мира

Именно в эти дни у Дмитрия, который был вполне доволен жизнью, состоялся разговор с одним незаметным чиновником из администрации президента. Чиновник этот был мало известен широкой публике, в телепередачах не мелькал, интервью не давал, вел скромный образ жизни и даже отдыхал летом в Сочи. Вместе с президентом. Но от его мнения зависело очень многое, говорили, что практически все. Человек, понравившийся ему, сиял на политическом небосклоне, как сверхновая звезда, а впавшие в немилость, подобно болиду, сгорали в мгновение ока в плотных слоях политической атмосферы.

– Дмитрий Николаевич, – завел он беседу, пригласив Черноусова к себе на дачу. Стояло лето, они прогуливались по дорожке среди высоченных сосен. – Я знаю вас как человека умного. У меня есть к вам предложение. Президент собирается на второй срок, ему требуются деньги…

Намека было достаточно. Черноусов заверил чиновника, что деньги – это не проблема.

– О, Дмитрий Николаевич, что касается денег на личные потребности, то их в государственном бюджете, несмотря на инфляцию и войну в Чечне, хватает. Мне нужно от вас другое. Вы владеете пакетами акций нескольких телеканалов и крупных радиостанций. А они не всегда правильно освещают политику президента и правительства. Критика стимулирует развитие, но в период предвыборной кампании она опасна. Как для нас, так и для вас, Дмитрий Николаевич.

Они остановились около грядки с еще зелеными помидорами. Чиновник, умиляясь, рассказал, что его супруга самолично выращивает томаты, пропалывает их и делает на зиму чудесные заготовки.

– К сожалению, не могу угостить вас, последние банки я вчера передал президенту, ему нравится, как готовит моя жена. Итак, вернемся к делу. Пусть ваши журналисты сбавят обороты, не нужно кричать о наших неудачах в Чечне, о нищете, невыплате зарплат и пенсий. Побольше критики коммунистов, побольше развлекательной музыки и красивых фильмов, поменьше аналитических программ. А за это…

За это Дмитрий получил возможность заняться приватизацией двух крупнейших алюминиевых заводов. Он давно присматривался к ним, но их последний хозяин был слишком близок к Кремлю, чтобы объявлять ему войну. Дмитрий давно перешел с торговли заморскими продуктами и порнокассетами на банки, золотодобывающие фабрики, цветную металлургию и алмазы.

Дима согласился со всеми условиями. Под конец общения с «серым кардиналом» он преподнес тому небольшую коробочку из черного сафьяна.

– Для вашей хозяйственной супруги, если разрешите, – сказал он.

Чиновник милостиво взглянул на массивное платиновое кольцо с огромным изумрудом.

– У вас безупречный вкус, Дмитрий Николаевич. Она, как и все женщины, любит подобные безделушки. Увы, моя зарплата скромного государственного служащего не в состоянии обеспечить все ее прихоти. Изумруд – ее любимый камень. Я не забуду вашей щедрости. И президент тоже.

Ради последней фразы и затевался весь разговор. Дмитрий через неделю, когда критика подведомственных ему СМИ в адрес президента смолкла, перекупил контрольные пакеты акций алюминиевых гигантов. Президент действительно не забыл Черноусова, даже прислал ему приглашение на инаугурацию, а потом долго жал руку и хлопал по плечу. Скромный чиновник стоял рядом и мягко аплодировал, глядя на сияющего шефа.

Активы приобретенных Дмитрием за смехотворные деньги заводов оценивались в пять с половиной миллиардов долларов, чистая прибыль каждый год – около двухсот пятидесяти миллионов.

Черноусовы отстроили огромный загородный дом, подобие тех вилл, которые раньше можно было увидеть только в заграничных кинолентах. Квартира в центре Москвы, офис, бронированные джипы, неотступно следующие за «Мерседесом» с хозяином. Дмитрий со все возрастающим интересом наблюдал за тем, как люди начинают перед ним заискивать. Ему это нравилось. Он не был жадным, жертвовал крупные суммы на благотворительность, поддерживал детские дома и платил стипендии особо одаренным ребятам из малообеспеченных семей. Делал он это не по велению души, а ради имиджа. Он никогда не появлялся на экране телевизора. Его знал узкий круг политиков и бизнесменов. Народу он тоже был неизвестен. Дмитрий рассчитал все верно: когда настала его очередь идти в большую политику, он был новым, ничем себя в глазах общественности не дискредитировавшим человеком.

Он прекрасно понимал, что капитал в России никогда не был магнитом для избирателей. И даже его широко освещаемая в подконтрольных средствах массовой информации благотворительная программа выглядела как попытка рекламы, не более. Поистине неоценимую помощь ему оказала Вера.

После рождения сына Вера расцвела. Она удивительно похорошела, в отделах светской хроники московских глянцевых журналов то и дело судачили о том, что госпожа Черноусова снова сделала подтяжку. Вера воспринимала очередную небылицу с улыбкой, равнодушная к чужому мнению. Она была абсолютно счастлива, и это придавало ей цветущий и царственный вид.