Краплёная

Рабочий день уже давно кончился, но Ломов не спешил распускать свой небольшой штат. Исчезая обычно днем на несколько часов, он, как правило, наверстывал потом упущенное за счет вечеров, задерживая и некоторых своих сотрудников.

Покончив с телефонными переговорами, Ломов вызвал секретаршу:

– Вера. Ну, где там наш костолом?

– Как всегда, Виталий Аркадьевич, в приемной.

– Давай его сюда. И Сашок пусть зайдет.

Костолом, он же Медведь, вкатился, как снеговик, на коротких, кривых ногах. Из-за накаченных мышц грудь и плечи его под белесой дубленкой слились в один сплошной шар. А лишенная шеи голова в надвинутой по самые брови заячьей ушанке как нельзя лучше дополняла его сходство со снеговиком.

– Сколько раз тебе говорить, олух царя небесного? – буркнул босс, раздраженно отворачиваясь. – Шубу и шапку в приемной оставляй, прежде чем сюда вваливаться.

– Морозище-то вон какой, – сипло возразил Медведь. – Градусов 30, как пить дать, будет.

– Так то ж на улице. Пока в приемной сидел, в шкуре своей неужто не упарился?

Ничего не ответив, телохранитель скрылся за двойной дверью и через минуту вернулся. Теперь на нем был только толстенный, вязанный крючком свитер и штаны, заправленные в меховые сапоги. Редкие волосы налипли на круглую голову, а курносый нос, явно отмороженный и распухший, алел редиской.

Ломов оглядел его почти брезгливо. Конечно он предпочел бы другого телохранителя – вышколенного, подтянутого, молодцеватого. Но по силе кулачищ и по чисто медвежьему безоглядному напору этому не было равных. Что же касается преданности, так кто их теперь разберет. Все они по-настоящему преданны лишь одному единственному господину – зеленому и зазывно шелестящему.

Вошел Сашок. Босс не предложил им сесть, и они так и остались стоять в дверях, выжидательно на него глядя.

– Помнишь, Сашок, – мрачно начал Ломов, – как неделю назад отвез Погодину в аэропорт, как позаботился о том, чтобы она без проблем прошла с дипломатом таможенный досмотр?

– Ясно дело, помню, – отозвался тот. – Я с нее до последнего глаз не спускал.

– Так вот она с этим дипломатом и, увы, не только с ним, исчезла в неизвестном направлении, не выйдя на встречу с моим клиентом.

Сашок грязно выругался.

Медведь злобно присвистнул:

– Вот тебе, бабка, и Юрьев день. Даром что гонору в ней на троих было. Она мне сразу не показалась. Мымра лопоухая.

– Если эта мразь не дура, то назад она вернуться не осмелится. Но я ее, мою хорошую, в любом случае из-под земли достану, на кол посажу и сверху, как ржавый гвоздь, кувалдой прихлопну, чтоб кол тот ее по самую глотку прошил. – Ломов говорил, как чревовещал, не разжимая рта, выдавливая слова, будто из тюбика, из глубины утробы. – Верные ребята уже рыщут по заграницам. Ей от меня не скрыться, не уйти. Процент вероятности, что она здесь, не велик, но проверить все равно надо. Вот вы этим и займетесь. Напару. Сашок, адрес ты знаешь. Как следует в квартире у нее пошуруйте. Не бойтесь наследить. Ищите любые зацепки: адреса, телефоны, записки, квитанции, счета. Автоответчик и memory проверьте. Если найдете блокнот или записную книжку, принесете сюда. Постарайтесь понять, появлялась она там или нет после отъезда на Кипр. Весь вид квартиры вам должен подсказать, с концами она свалила или рассчитывает вернуться.

– Шеф, двери взламывать будем? – сипло поинтересовался Медведь.

– Дурень. Зачем соседей бередить. Или по нарам затосковал? Ночью, без шухера тихонько войдете и дверь за собой закроете. С замком сами разберетесь или из домоуправления слесаря прислать?

– Разобраться-то разберемся, – заортачился Медведь, – да только если на это дело ночью идти надо, то как я потом к себе в Мытищи добираться буду? Электрички-то по ночам не ходят.

– У меня переночуешь, – предложил Сашок.

– А Фрося? Она ж с ума там сойдет.

– Слушай. Ты ж мужик. Чего сопли распустил? – скривился Ломов. – Я тебя – бугая, здесь, думаешь, для красоты держу? Чтоб весь день у меня в приемной штаны просиживал? – Вытащив из кармана бумажник, он швырнул на стол деньги. – Держи. К Фросе своей на такси вернешься. А заодно и предупредишь ее, что дней десять будешь ночевать в Москве.

– Как это? – захлопал красными глазами Медведь.

– Мне нужно, что бы кто-то понаблюдал за квартирой Погодиной. Сашка отпустить не могу. Остаешься ты. Ты должен ее перехватить, если вдруг надумает вернуться или, скажем, за вещами на часок заглянет. Врубаешься? Запасешься продуктами и всем необходимым – не пугайся, я оплачу – окопаешься в ее квартире и будешь сидеть там, как бессловесная мурена в норе, чтоб ни одна собака, ни одна пронырливая соседка тебя не учуяла. Впрочем, – ехидно добавил он, – если тебя больше устраивает проторчать эти десять дней у нее в подъезде, на морозе, я не возражаю.

Предвидя подобное вторжение, Катя позаботилась о том, чтобы не доставить Ломову удовольствия ее вычислить. Квартира была прибрана, вещи на своих местах, будто хозяйка только что ушла на работу или уехала в командировку.