Краповые погоны

Выдохся я примерно часа через три после того, как мы вышли из части. Посредник, офицер, летал налегке от одного подразделения к другому, а тут ещё и пришлось по пашне бегать, сырой после дождя, когда грязь налипала на сапоги стопудовыми кусками. Я понял, что ещё немного, и окочурюсь. Все марш-броски, которые были ранее я переносил, но с большим трудом, на пределе. Меня никогда не таскали, я добегал сам. А эти рация и посредник были для меня последним штрихом, чтобы отключиться.

Я стал заметно отставать от офицера. Наконец, он сжалился:

-Давай автомат, а то мы с тобой не успеем никуда.

-Да не надо, товарищ капитан.

-Давай, давай.

Автомат он забрал, но реанимировать мои силы было уже почти невозможно.

В конце концов, он от меня убежал, оставив мне мой автомат. Никому не нужный я брёл за подразделениями, стараясь не отстать, чтобы не заблудиться.  Из последних сил я еле поднимался в гору, когда мимо меня браво стал проходить наш взвод:

-Привет, Вовка!

-Ты что мешок кирпичей с собой несёшь?

-Что-то у тебя видок бледный.

Настроение у них было бодрое.

Надо сказать, что я не хотел брать эту рацию. Говорил, что у меня болит нога, я освобождён от кроссов ( имел справку, но никогда ей не пользовался, везде бегал со всеми). Но до этого я ходил два раза в неделю к связистам, где меня учили обращаться с Р-105 и вроде бы чему-то научили. Во взводе я считался одним из двух радистов. Я– то был уверен, что сержанты специально отправили именно меня обучаться работе  на этой не нужной мне рации. Куражились. Во всяком случае я так думал. А тут, когда начал отказываться, замкомвзвода разозлился:

-Ах, ты, гад! Закосить хочешь? Чтобы другие за тебя рацию таскали? Да на тебе пахать надо! А ну схватил рацию и вперёд!

Пришлось исполнять.

Когда я добрёл до палаток, то плюхнулся в одну из них, только что поставленную, застеленную соломой, с мыслью, что меня из этой палатки сегодня уже ничто и никто не вытащит. Такое было блаженство!

Дело было уже перед закатом. На ужин я не пошёл, хотя знал, что будет всё очень вкусным и всего вдоволь, как и в обед было: горячий чай, хлеб с салом солёным, которое я уже полгода не пробовал. Но аппетита не было совсем, тем более, что впереди предстоял большой марш. Наедаться в обед было нельзя. Как специально, всего было хоть объешься.

Не успел я улечься, как раздалась команда:

– Строиться! Построение на большой поляне.

Я никак не отреагировал. Казалось, не было такой силы, которая могла бы меня поднять. Но Коля Стародубцев убедил меня пойти на построение, чтобы не искали. Я счёл этот довод разумным и встал с  мягкой соломы.

Построение сделали для подведения итогов первого дня и для объявления дальнейшего распорядка. Комбат сказал:

-Первый день нашего выхода показал, что действовали мы слаженно, выучка, дисциплина – всё есть. Но, в боевых условиях нельзя забывать о взаимовыручке. Вот радист посредника так вымотался , что под конец уже идти не мог. Но ни один боец не догадался ему помочь. Я видел, как его взвод прошагал мимо, посмеиваясь. А ведь там были его друзья, сослуживцы.

На следующий день предстоял марш-бросок до стрельбища. Какой взвод, какая рота прибегут быстрее, те и молодцы. Традиционно первым из всего батальона всегда прибегал наш спецвзвод: 3 взвод второй роты. После предыдущего дня настроение у меня было упадническое. Рацию у меня забрали. Во второй половине дня  на построении перед нашей ротой вышел старшина, прапорщик Гнедко и объявил:

-Освобождённые от кроссов,  выйти из строя.

Освобождённые шагнули вперёд, я, естественно, – тоже.

-Так, внимание. Пока батальон будет готовиться к марш-броску, наша задача – выдвинуться на машинах в район стрельбища и к прибытию основных сил поставить палатки для ночлега. Для этого в роще возле стрельбища необходимо заготовить колья. Мы радовались в душе, закосили от марш-броска.

Когда прибыли на место, прапорщик сказал:

-Так. Оставляем оружие, вещмешки, лопаты и подсумки здесь, аккуратно складываем. С собой берём только топоры и идём в рощу. Без моей команды работу не заканчиваем.

И мы отправились на заготовку. Работали довольно долго. Вот уже начало смеркаться. Старшина что-то пропал из вида. Рядом со мной работал Петя Васильев, сын  общевойскового генерала. Как он к нам попал?

-Володь, темнеет уже. Пошли заберём оружие,– сказал он.

-Да, пора уже пойдём. Где этот старшина?

Когда мы подошли на поляну, то увидели лишь два наших автомата, экипировка – только наша. Они сиротливо лежали на полянке.

-Во,  старшина даёт. Ушли уже, а нам ничего не сказали,– возмутился Петя. Я был тоже недоволен. От нашего старшины это вполне можно было ожидать. Альтруизмом он никогда не отличался. Достаточно вспомнить, как мы в баню ходили.

-Вы что тут делаете?– вдруг услышали мы. К нам подбежал Валера Перевезенцев из второго взвода:

– Скоро стрельбы начнутся. Ротный за вами послал.

-А почему ротный?

-Старшина сказал, что когда он вас звал, вы не вышли.

Когда мы подошли к столикам для чистки оружия, мой командир отделения был уже зол:

-Белов, ты один только ещё оружие не почистил, бегом к столу.