Краса непутёвая

– Глупышка. Так не бывает. Да и зачем такое, долго жить? Ведь даже, Ирочка, металл устаёт. А человек ведь – не железный. Но почему люди умирают, я не ведаю.

– А есть ли бог?

– Глупые вопросы задаёшь, Ирочка. С возрастом поймёшь, что он есть, и всё в его руках и власти. Тут тебе даже в церковь ходить не надо будет. Всё ясно.

– Но я не понимаю, почему люди умирают. Пусть они устают, но можно отдохнуть и дальше жить.

– Это ты не у меня спрашивай, а самого Господа Бога. Да и он не станет на это отвечать. Тут другой вопрос имеется. Почему тебя твой хороший знакомый и, получается, защитник не мог к себе на драгу «Ближнюю» устроить? Он ведь там не последний человек. Драгёр и одновременно начальник всего этого золотодобывающего объекта, у них там сейчас совмещение. Гриша, как бы, там главный драгёр.

– Григорий Кузьмич мне объяснил. У них, на драге, женщины только поварами работают. Мне сказали, что для этого учиться надо. Вот откроют самые первые курсы в районе, так обязательно выучусь… Дядя Гриша сказал, что сразу же меня к себе на драгу и заберёт. Работа хорошая, посменная. Да и сейчас она у меня не плохая. Я в механической мастерской инструментальщицей уже два дня работаю. Я же вам говорила.

– Помню, конечно. Хоть и больная и старая, но я пока нахожусь в разуме. Знаю, ты там мужикам всякие гаечные ключи выдаёшь под расписку и прочие железяки. Хлопотное дело. Но не такое уж и тяжёлое. Вообще, тебе учиться надо. Сейчас без бумажки совсем человека нет. Одно название. Да и порой и дипломы то не спасают молодых от всяких жизненных неприятностей. Круто всё пошло. Никто и ни кому не нужен. А ворьё совсем обнаглело… У них терема богатые в городах заграничных.

Не стало с ней Татану спорить. Да и зачем? Тут Ефросинья Ивановна права. Учиться обязательно надо. Ирине об этом и то же самое часто говорил дед Архип Филиппович. Надо будет потом этим заняться. Ведь она, Ирина, даже среднюю школу пока не закончила. Из девятого класса ушла. А теперь вот начинает понимать, что дурой была. Даже здесь, в тайге, на прииске, кругом грамотные. Многие даже с высшим образованием, а в работягах ходят.

– А как ты хотела, милая? Золото знаний требует. Никуда не денешься. Ведь у меня тоже горно-металлургический техникум за плечами. А всё одно… жизнь к закату пошла.

Бабка Корнилиха на какое-то мгновение замолчала и с грустью посмотрела в окно, как будто кто-то не видимый ждал её там, на завалинке, и манил к себе пальцем.

Деревья в небольшой лиственной роще уже начали пускать листву. Стояла середина мая, и тепло ощущалась, потому Ирина и была одета в лёгкую куртку и спортивную шапочку. Она сидела здесь, на сельском кладбище посёлка Заметного, на скамеечке у небольшого столика. Птицы пели, свистели и щебетали на все голоса, но Татану их словно не слышала. Она ела шоколадные конфеты, запивая их газированной водой. Рядом лежали бумажные пакеты с пирожками и пирожными.

Девушка со страданием смотрела на металлический памятник, поставленный здесь, на ухоженном, но утопающем в зелени, погосте. Точнее взгляд её был зафиксирован на фотографии, плотно и надёжно прикрученной к железу. На Ирину, как будто, смотрело из… ниоткуда лицо бабки Корнилихи, знатной сполостчицы. Да, это она. Умерла. На пластинке под образом её, на керамике, всё написано: «Корнилова Ефросинья Ивановна, 1935–2010 г.».

Татану развернула бумажный пакетик с пирожками, стряхнула ладонью со стола на землю муравьёв и жучков. Отломила кусочек пирожного и тихо сказала:

– Вот и ты меня оставила, Ефросинья Ивановна. Куда же ты поспешила, добрая старушка? Посмотри, весна пришла. Совсем скоро наступит и лето. Почему вы все умираете? Зачем, когда ведь можно и пожить?

Невдалеке слышался звук машины, надрывный женский плач. Да, там, невдалеке, привезли усопшего и собирались хоронить. Отдалённый звуки голосов, а потом надрывная музыка, реквием, льющийся из динамиков. Ирина сейчас вспоминала свою мать, смазливую якутку, но всегда пьяную и с растрёпанными волосами. Потом ей представился образ отца. Красивый и стройный молдаванин, в штормовке защитного цвета, в серой фуражке, за спиной – карабин. И улыбка, и хитрый взгляд… с прищуром. Но это обман… Тарас Татану всегда был бесхитростным и, во многом, доверчивым и беззлобным человеком.

Потом, откуда-то, из недавнего прошлого пришёл к ней сюда, на это сельское кладбище и её дед, Архип Прозоров. Старый якут с морщинистым коричневым лицом, с большими руками, сутулый, но крепкотелый. На нём зелёная клетчатая рубашка и чёрные брюки, заправленные под старые хромовые сапоги. Смотрел он из памяти девушки виновато, куда-то, в сторону.