Читаем Красавчик Саша полностью

Красавчик Саша

Впрочем, прямыми доказательствами его вины я лично не располагаю; вот и приходится прибегать к общим умозаключениям. Фактов у меня нет — одни домыслы, но зато исключительно реалистичные и выстроенные, как мне кажется, вполне логично.

В том, что Прессар не оставил никаких следов, нет ничего удивительного: он — знающий и опытный юрист. Но мотив убийства имелся, как я думаю, только у него.

5

Конечно, советника Пранса убил не сам Прессар — это совершенно очевидно. Прокурор являлся только заказчиком преступления. Общим же руководством дела ведал, я убежден, префект Кьяпп.

У префекта существовала целая армия головорезов, оформленных в качестве агентов полиции. Вот один из них и исполнил указание прокурора Прессара. Получил он приказ через Кьяппа, своего босса, а что исходит все от Прессара, и не ведал вовсе.

Но тут я опять вынужден вернуться к гибели «красавчика Саши» — Александра Стависского.

В дни перед его убийством просочилась информация, что в Шамони прибыла по личной просьбе префекта Кьяппа одна темная личность: некто Вуа, корсиканец и сутенер. Так вот я установил, что Вуа видели также и в Дижоне, в день гибели советника Пранса. Видимо, Вуа прибыл тогда в Дижон опять же по личной просьбе префекта.

Рискну предположить, что именно Вуа исполнил весьма щекотливый заказ прокурора прессора. Делалось все в страшном секрете, так что улик тут, думаю, не добыть, но вот до истины докопаться можно, хоть она и страшно неприглядна, и даже кровава.

Не знаю, убедил ли я будущих моих читателей (ныне публикация настоящего очерка представляется совершенно невозможной), но сам я твердо уверен: тайны гибели советника Пранса больше не существует. Есть преступление, где замешаны лица, которые, увы, никогда не будут наказаны.

КОММЕНТАРИЙ К РАССКАЗУ «ТАЙНА ГИБЕЛИ СОВЕТНИКА ПРАНСА»:

Совершенно естественно, что в ходе сбора материалов о Прансе, ему неизбежно пришлось заниматься и убийством Александра Стависского.

Вот как обстояло дело.

В 1926 году полиция арестовала двух биржевых маклеров по обвинению в краже крупного пакета ценных бумаг. Выяснилось, что бумаги эти за пять миллионов франков продал им «красавчик Саша». Следственный судья Пранс отдал распоряжение о его аресте. Сашу задержали. Правда, до суда он не досидел, отец его покончил самоубийством, а Пранса «сослали» в апелляционный суд. Думается, последнему обстоятельству поспособствовал Стависский.

В общем, постепенно «красавчик Саша» окончательно взял верх над Прансом, и Сименон в итоге целиком переключился персонально на самого Стависского.

Немало этому содействовала дружба Жоржа Сименона с писателем и журналистом Жозефом Кесселем — литовским евреем, имевшим оренбургские корни, но родившимся в Аргентине. Впоследствии он стал весьма плодовитым французским литератором и даже был избран в Академию.

Жозеф Кессель приятельствовал с «красавчиком Сашей» и в 1934 году — по горячим следам — даже выпустил книжку воспоминаний «Стависский. Человек, которого я знал». В ней Саша изображен дьяволом-искусителем французской политической и деловой элиты, но вместе с тем беспримерно обаятельным человеком, описанным, надо сказать, с нескрываемой симпатией.

Не без помощи Жозефа Кесселя Сименон довольно много чего «накопал», хотя и не решился обнародовать результаты своих опаснейших розысканий, способных пролить свет на один из величайших уголовных скандалов двадцатого столетия. Так было составлено первое досье на Стависского (1944-й год).

Однако на этом Сименон не остановился и продолжил собирать материал, делая теперь акцент на детстве и юности Стависского, особенно сосредоточиваясь на его ипостаси мужа и отца семейства. Впоследствии — через тридцать лет — писатель еще раз взялся за перо и составил из них второе досье на Алексанлра Стависского.

Кроме того, он, опять же под псевдонимом Ж.С., создал ряд документальных очерков и заметок, непосредственно примыкающих к комплексу материалов о Стависском. Можно, пожалуй, сказать, что многолетние розыскания, предпринятые «сотрудником комиссариата полиции в отставке Ж.С.», в совокупности представляют собой самый правдивый и, как нам кажется, наиболее политически актуальный текст по делу Александра Стависского. Это — настоящая «стависскиана».

Писатель, кстати, так и не пожелал раскрывать свое инкогнито. Его разыскания о деле Александра Стависского — совершенно особая часть огромного наследия, которая ждет ещё своего осмысления.

Михаил Умпольский, проф.

Алик Жульковский, проф.

20 декабря 2011 года

г. Нью-Йорк — г. Лос-Аджелес