Красавица

— Как, интересно? Привяжешь? Я поеду. Более того, если ты прямо сейчас не пообещаешь взять меня с собой, когда выйдет срок, я убегу сегодня же ночью, как только все заснут. Ты ведь сам говорил, замок найти легко — достаточно всего лишь заблудиться в чащобе.

— Слышать невыносимо! — заявила Хоуп. — Должен же быть какой-то выход.

— Нет никакого выхода, — покачал головой отец.

— И ты согласен? — спросила Грейс Жервена; он кивнул. — Тогда придется и мне поверить, — медленно проговорила она. — Кто-то должен поехать. Но не обязательно ты, Красавица. Я могу.

— Нет, — возразила я. — Розу сорвали для меня. Я младшая. И самая некрасивая. Не большая потеря для хозяйства. И потом, Хоуп без тебя туго придется с малышами, а я гожусь только дрова рубить и грядки полоть. С этим любой деревенский парень справится.

Грейс посмотрела на меня долгим пристальным взглядом.

— Ты же знаешь, я кого хочешь переспорю.

— Да, вижу, настроена ты решительно. Только не понимаю почему.

Я пожала плечами:

— Мне уже восемнадцать. Самый возраст для приключений.

— Я не могу… — начал отец.

— На вашем месте я бы ей уступил, — вмешался Жервен.

— Да ты понимаешь, что говоришь? — вскричал отец, вскакивая и роняя на пол опустевшую кожаную суму. — Я видел это Чудище, это страшилище, этот кошмар — а ты нет! И ты предлагаешь мне спасать свою жалкую жизнь ценой жизни моей младшей дочери, твоей сестры?

— Это ты не понимаешь, папа, — возразила я. — Я ведь не на заклание себя отдаю, я лишь хочу выручить тебя. А страшилищу, по крайней мере, не чуждо благородство, так что я не боюсь. — (Отец изменился в лице, словно увидел отражение Чудища в моих глазах.) — Не может быть злым тот, кто так любит розы.

— Но чудище есть чудище. Зверь лесной, — безнадежно увещевал отец.

— Разве зверя нельзя укротить? — спросила я, видя, что он сдается, и желая утешить.

Отец посмотрел так же, как несколько минут назад смотрела Грейс.

— Ты же знаешь, я кого хочешь переспорю, — повторила я, баюкая на коленях деревянную шкатулку.

— Да, дочка, знаю. И жалею об этом, как никогда, — с тяжким вздохом ответил он. — Ты просишь невозможного — но и невозможное случается. Будь по-твоему. Когда выйдет срок, мы поедем вместе.

— Ты не увидишь, как зацветут твои розы… — пробормотала Хоуп.

— Я посажу их завтра же. Они тоже заколдованные, а значит, если повезет — увижу.

ГЛАВА 2

Ночью мне не спалось. Отец, согласившись взять меня с собой в замок, когда выйдет отпущенный срок длиной в месяц, поднялся к себе, не вымолвив больше ни слова. Я отправилась на чердак почти сразу же, опасаясь расспросов и чувствуя напряженную тревожную тишину за спиной.

Я села на кровать и стала смотреть в окно на серебристо-черный безмолвный и безмятежный лес. В его молчаливом спокойствии не было ничего мрачного или угрожающего. Он надежно скрывал свои тайны, непостижимые здравому смыслу и воображению.

Итак, мне удалось настоять на своем. Я отправлюсь в замок и потребую от Чудища принять жизнь дочери взамен отцовской. Мне вспомнилось недоумение Грейс и затравленный взгляд отца. «Откуда такая решимость?»

— Хотела бы я знать… — пробормотала я вслух. В решении своем я не сомневалась, никто, кроме меня, на эту роль не подойдет, но, даже если предположить, что мной движет чувство долга, непонятно, чем вызван столь решительный настрой.

Шкатулку со своим инициалом я прихватила с собой наверх и высыпала ее содержимое на постель. Темные шарики с тихим шорохом покатились по одеялу, поблескивая в лунном свете. Последним из шкатулки выпало что-то тяжелое, льдисто-желтое и, подскакивая, покатилось по кровати, раскидывая высыпанные семена. Я подобрала его. Это оказалось кольцо — в форме грифона, как и серебряная ручка штопора, найденного в седельной сумке. Только этот грифон оказался золотым, и в открытой его пасти мерцали ледяными искорками бриллиантовые клыки. Ободок кольца образовывали расправленные крылья грифона, смыкавшиеся внизу, со стороны ладони. Мифический зверь пятился, вытягивая когти и запрокидывая голову на длинной шее, но страха и отвращения он не внушал — в его изящных изгибах читались лишь благородство и доблесть. Я надела кольцо на палец (оно село как влитое) и сгребла семена обратно в шкатулку. Спать мне осталось несколько часов, а бродить потом весь день невыспавшейся я себе позволить не могла. Тем более после сегодняшнего разговора. Моя рука замерла над крышкой шкатулки. Остается четыре недели. Три недели и пять дней.