Красавица без сердца

— Прости, что прерываю твой ужин… Но ты можешь приехать сейчас? Я имею в виду, к нам домой, в особняк, — нервничая, попросила Радочка.

Признаться честно, я тоже занервничала. Первое, что пришло на ум — Катька. Зная способности моей младшей сестрички влипать в различные истории, я испуганно спросила:

— Что-то с Катей?

— Нет, с ней все в порядке. Дело вообще… Крайне деликатное. Мне срочно нужно поговорить с тобой, — замялась Радочка.

— О чем? — разозлилась я.

— Кристина ушла из дома, — трагическим голосом объявила супруга Ивана Поликарповича.

Я хмыкнула, ни капли не поверив в то, что Радочка действительно обеспокоена этим фактом.

— С чего такие умозаключения?

— Мы с ней поругались, она хлопнула дверью и сбежала, — всхлипнула Рада. — Ее нет уже больше часа. Лиза, что мне делать?

— Позвонить Ивану Поликарповичу, — бодро заявила я. — Кристине, надо полагать, ты уже звонила?

— Много раз. Ее мобильный отключен. Лиза, я не могу позвонить мужу! Это ведь по моей вине Кристина сбежала! Что Ванюша подумает? Он только потерял одну дочь, а теперь вторая ходит неизвестно где!

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — злясь на собственную мягкотелость, ответила я.

— Так ты приедешь? — обрадованно воскликнула Радочка.

— Да. Уже выезжаю, — пообещала я, сбрасывая звонок.

Разумеется, после такого мне кусок в горло не лез. Встревоженный Клим, расспросив меня, недовольно заметил:

— Вообще-то, она могла и более подробно объяснить, в чем проблема. В конце концов, ей следовало сначала позвонить мужу.

— А вдруг Кристина действительно сбежала? Лучше поехать.

— Я не спорю, — Клим расплатился по счету и встал из-за стола, — просто волнуюсь. Что, если…

Он не договорил, нахмурившись, но я без дальнейших рассуждений поняла, о чем он. Если Рада причастна к гибели Альбины, то она может быть опасной, и для Кристины в том числе, не говоря уж про меня. Особенно учитывая тот факт, что я лезу не в свое дело, задавая различные вопросы.

Да и само наше с Катей присутствие в особняке может расцениваться Радочкой как угроза. Ну не верилось мне, что она всерьез рассматривает вариант появления призраков в доме!

Клим довез меня до моего дома, во дворе которого я оставила свою машину. Попрощавшись с ним — разумеется, без долгих поцелуев дело не обошлось! — я с сожалением вздохнула, и направилась сначала в квартиру — поставить цветы в вазу.

Одной рукой придерживая увесистый букет, я вступила в подъезд, лампы в котором почему-то не горели. Сама я понятия не имела, кто должен отвечать за исправность освещения, поскольку ничем таким сроду не интересовалась, но точно знала, что моя соседка, Алевтина Петровна, не оставит похищение ламп в покое. Хотя, может быть, просто отключили свет…

Именно из-за этой мысли, так невовремя проскользнувшей в моей голове, я не вызвала лифт, а отправилась вверх по лестнице. На четвертом этаже о своем решении пожалела, но решила во что бы то ни стало добраться до квартиры на своих двоих.

Когда впереди замаячила табличка с долгожданной цифрой «7», я шумно выдохнула и ускорила темп. Дыша как загнанная лошадь и топая как слон, я шагнула на лестничную площадку и ощутила неожиданный приступ страха. Волосы на теле встали дыбом — затаив дыхание, я судорожно полезла за телефоном, чтобы включить фонарик, и скорее почувствовала, чем услышала движение сзади.

Отшатнувшись в сторону, я потеряла равновесие и больно стукнулась плечом о стену. Неизвестный мужчина, имевший явно недобрые намерения, молча бросился ко мне, и получил увесистым букетом по лицу. Для верности я открыла рот и издала крик такой силы, что даже глухая Алевтина Петровна должна была подскочить в своем кресле-качалке.

Нападавший что-то невнятно промычал, и снова устремился ко мне. Первый испуг прошел — отбросив многострадальные цветы, я вспомнила, чему меня учил дед с пеленок, и, ловко увернувшись, пошла в атаку: поднырнув под его руку, от всей души ударила мужчину в бок, а затем пнула в колено.

Где-то хлопнула дверь, и встревоженный голос прокричал:

— Это что там происходит? Сейчас полицию вызову!

К нему присоединился другой — грубоватый и прокуренный, принадлежавший соседу справа, дяде Вите, который каждую субботу исправно включал песни «Любэ» на полную громкость.

— Эй, молодежь! Совесть имейте!

Послышались тяжелые шаги. Нападавший, едва услышав голос Алевтины Петровны, бросился наутек — в темноте я смогла разглядеть только белые кроссовки и темную куртку. Сверкая пятками, через секунду он уже был далеко, а я без сил прислонилась к стенке, жадно глотая воздух открытым ртом.

— Кто это тут, — проворчала Алевтина Петровна, светя огромным фонарем мне в лицо. — Лизанька? Ты чего?

— Ничего, — вяло отмахнулась я, — все нормально.

— Да как же, на тебе лица нет, — запричитала соседка. — Ну-ка, пойдем, чаю глотнешь. У меня и мед натуральный, и ягодки свои, с огорода. Идем, идем…

Я послушно направилась за ней. В своей уютной, но захламленной квартире, Алевтина Петровна поставила чайник, шуганула дядю Витю, пытавшегося под шумок напроситься на чай, и спросила: