Красавица-чудовище

Главврач, тот самый, что говорил: «Ты – звезда нашей клиники!» – отправил Викентия во внеочередной отпуск. А между тем любовница его брата должна была лечь под нож Бородина послезавтра. И теперь ее будет оперировать кто-то другой (а главврач говорил, что может доверить девушку только Бородину) и вставит ей кошмарные по размеру импланты. Но это как раз меньше всего беспокоило Бородина…

Его жизнь стремительно рушилась!

И он не знал, как это остановить.

Бородин сидел в кресле-качалке и курил кальян. На лоджии, где он разбил зимний сад и оборудовал местечко отдохновения. Он крайне редко пользовался им. Не находил времени. А теперь времни… вагон!

Табак Викентий заправил мятный. Не стал его ни с чем мешать. Приятный холодок щекотал горло. Бородин втягивал дым и делал глоток сладкого каркаде. Играла музыка. За окном покачивались ветви деревьев. Будто танцевали – их движения попадали в такт звучавшей композиции.

И все равно Бородин был как натянутая струна. Ничто не расслабляло: ни кальян, ни музыка, ни мерные покачивания…

Жизнь рушится!

И как это остановить?

Заболела голова. Бородин отложил трубку кальяна, встал и направился в кухню. Там имелась аптечка. Викентий старался обходиться без лекарств. Знал, как пагубно они действуют на печень. Но головную боль он не терпел.

Выпив таблетку, хотел вернуться на лоджию, но тут по квартире разнеслось пиликанье домофона. Бородин подошел к трубке, снял ее и спросил:

– Кто?

– Вики, это я.

Бывшая!

– Чего тебе надо?

– Проведать тебя хотела.

– Со мной все в порядке. До свидания.

И вернул трубку на рычаг. Но через несколько секунд вновь замигала красная лампочка, и тишину разорвало пиликанье.

– Что тебе? – рявкнул Бородин сорвав трубку.

– Впусти меня. Есть разговор.

Он знал Нору. Поэтому понимал, не отстанет. И шарахнул по кнопке, открывающей дверь подъезда.

Через минуту бывшая вплыла в его квартиру.

Выглядела она прекрасно. Да, возраст немного изменил черты и фигуру, но Нора была из тех женщин, которые сшибают с ног не только внешностью, но и своим магнетизмом. Было в ней что-то такое, манок, что не оставляет равнодушным ни одного представителя сильного пола.

– О, я ощущаю приятный запах, – проговорила Нора, поведя ноздрями. – Куришь кальян?

– Да, – просто ответил Бородин.

– И пьешь чай каркаде, как понимаю.

Она знала его вкусы и не разделяла их. Кальян не любила. Чай пила только черный. А всем изысканным алкогольным напиткам предпочитала водку. И то за неимением медицинского спирта.

– Проходи в комнату, я сейчас! – И вышел на балкон, чтоб затушить угли. Бородин панически боялся пожара! Он дорожил своей квартирой.

Когда вернулся, Нора сидела на диване, закинув ногу на ногу. Осматривалась. Она была в этой квартире однажды. Он купил жилье, находясь с Норой в состоянии развода. Но тогда они еще нет-нет да сливались в экстазе (эту фразу употребляла Нора, позаимствовав у героя какого-то фильма), и тут у них тоже был секс. Бородин привез будущую бывшую жену в нынешнюю холостяцкую берлогу, чтобы показать дом, и отымел ее на подоконнике, потому что мебели в квартире еще не было.

– Хорошо обустроился, – подвела итог она.

– Зачем ты пришла?

– Даже чаю не предложишь? Невежливо.

Он будто не слышал.

– Итак?

– Мне все еще нужны деньги…

Бородин молчал.

– И я надеюсь получить их от тебя.

– Чем на сей раз собираешься шантажировать?

– Я все еще могу навредить тебе. Но пришла сейчас, чтобы попросить. Мне не к кому больше обратиться. Если не выкуплю товар сегодня, то окажусь банкротом.

– Стареешь, Нора. Когда-то у тебя была толпа желающих помочь.

– Старею, – не стала спорить она. – И толпа поредела. Но пара-тройка поклонников есть, не переживай. Только ты меня знаешь… Я не продаюсь.

Да, он знал. И уважал Нору за то, что ее не купить. Только деньгами – нет. Если она не уважала мужчину, не желала его, то не имело значения, насколько он богат. И стало Викентию очень стыдно за свой выпад в ее сторону.

– Извини, – буркнул Бородин. – Но я не могу тебе помочь. Я сам в заднице. И не знаю, что меня ждет завтра.

– Я прошу взаймы. Отдам все до копейки. Могу расписку написать.

– Нора, ты на днях шантажировала меня. Угрожала. Ты загнала меня в угол. Или, если применить твою лексику, зажала мои яйца в тиски. Почему я должен тебе помогать?

– Не должен. Я просто прошу тебя об этом.

– А как ты можешь мне навредить, просвети? Это я вспомнил фразу, тобой произнесенную минуту назад.

– Ты в курсе, что убили еще одну девушку? Так же, как и двух других, Красотулю и, как там ее… вторую? А вернее, первую?

– В смысле, так же?

– Зарезали. И на лице оставили отметины в виде креста.

– Я не слышал о таком.

– Телевизор смотреть надо. Сегодня в криминальных новостях передавали… – Нора наклонилась, чтобы поправить ремешок на босоножке – она не удосужилась разуться. Ее фантастическая грудь выпрыгнула из выреза. Бородин увидел кружевной край бюстгальтера. Его это взволновало, но Нора, как он надеялся, этого не заметила. – То есть тебя еще не допрашивали по этому делу?

– А с какой стати меня будут…?

– Ты подозреваемый по делу Красотули.

– Да, но…