Красавица для Медведя

– Да? – удивился Пашка и тут же снова поморщился. – Луфи, уймись! Только тебя не хватало!

Пес обиженно гавкнул, сел у моих ног и преданно уставился в глаза.

– Вот как вас одних оставлять? – спросила я у него. – Превратили дом в какой-то хлев.

– Синицына, не нуди, – пробормотал Пашка.

– Я еще даже не начинала. Иди в душ и приведи себя в порядок, а я пока кофе сварю.

Луфи звонко гавкнул, а Пашка обхватил голову руками и театрально застонал.

– Не пытайся меня разжалобить, Носов, – подпустив в голос строгости, посмотрела на друга. – Поднялся – и марш наверх!

– Нет в тебе, Дашка, ни капли сострадания, – вздохнул Пашка. – Черствая ты женщина.

– Давай-давай, начинающий алкоголик. Не тяни время.

Носов снова громко вздохнул, кое-как поднялся и поплелся к лестнице, а я выпустила Луфи во двор и пошла на кухню, варить кофе.

Спустя десять минут на столе дымились две большие чашки, а напротив меня со страдальческим видом сидел Пашка и смотрел такими несчастными глазами, что мне хотелось погладить его по голове и поцеловать в макушку.

– Вчера Девяткин приходил, – сказал Павлик. – Показания снимал.

– И что ты ему рассказал?

– Да все, как было. Кстати, Леху тоже задержали. Он у Игоря в подельниках ходил, тот дружка сразу слил.

– Это Девяткин рассказал?

– Ну да. Мы с ним по пятьдесят грамм выпили, он и разоткровенничался. Сказал, до твоего приезда у них тут тишь да гладь была, зато теперь весело.

– А я-то тут при чем?

– Да брось, Даш, – хмыкнул Павлик. – Это ж ты москвичей в поселок притащила.

Хорошенькое дельце! Выходит, я еще и виновата?

– Семеныч говорит, как только тебя увидел, сразу понял, что спокойной жизни пришел конец, – продолжал ехидничать Пашка. – Хорошая интуиция у мужика.

– Значит, вы тут вдвоем пьянствовали?

– Ну не то чтобы пьянствовали, так, выпили немного за тайны следствия.

– Вижу я ваше «немного».

Я обвела взглядом устроенный мужиками бардак и вздохнула, а Пашка отхлебнул кофе и молча уставился в окно. Я тоже молчала. В голове крутились мысли об Илье, о его приехавшем дяде, о предстоящем разговоре, о том, что нас ждет, и что будет дальше.

– Ну и как у вас с ним? – спустя несколько минут, спросил Пашка. Голос его звучал глухо.

– Нормально.

Впервые в жизни мне не хотелось обсуждать с другом свою личную жизнь. Раньше я с легкостью могла пожаловаться на Кирюшу или рассказать об очередных перлах его матушки, но сейчас все стало по-другому. То, что происходило между мной и Ильей, было только нашим, и посвящать кого-то третьего казалось мне настоящим кощунством.

– Вы уже думали, что дальше?

Пашка говорил словно через силу.

– Пока нет.

– Значит, у вас что-то вроде курортного романа?

– Не знаю, Паш. Я еще ни в чем не уверена.

Во дворе раздался лай Луфи, и я встрепенулась.

– Чего это он? – насторожился Пашка.

– Похоже, кто-то пришел.

Я вскочила из-за стола и подбежала к окну. Рядом с калиткой стоял высокий старик в темно-синем костюме и в светлой шляпе. Странно. Такая жара, а он при параде.

– Это еще кто? – удивился Пашка. Он остановился рядом со мной и уставился на гостя недоуменным взглядом. – Очередной твой знакомый?

Я не ответила, разглядывая загадочного старика. В голове забрезжила догадка.

– Даш, ты его знаешь? – не отставал Пашка.

– Вроде того, – пробормотала я и добавила: – Схожу выясню, что ему нужно. А ты пока допивай кофе, может, вернешь себе человеческий облик.

Пашка буркнул что-то невразумительное, но я его уже не слышала. Бросила взгляд в зеркало, пригладила волосы и выскочила из дома.

Луфи нигде не было видно, старик по-прежнему стоял у калитки.

– Чем могу помочь? – открыв ее, поинтересовалась у гостя.

Тот отвечать не торопился. Он рассматривал меня цепким взглядом черных, удивительно молодых глаз, а я смотрела на него, подмечая явное сходство с Ильей. Тот же чуть прищуренный взгляд, те же высокие скулы и нос с горбинкой, то же хищное выражение лица. Только волосы не темные, а седые. Импозантный, с идеальной выправкой, костюм дорогой, явно сшит на заказ, начищенные до блеска туфли смотрятся на белой щебенке слишком чужеродно, а крупный перстень на мизинце правой руки еще больше подчеркивает эту чужеродность. И если Илья напоминал героя американских вестернов, то его дядя – а у меня даже сомнений не возникло, что передо мной именно он – выглядел как представитель старой европейской аристократии. Вот только рассматривал он меня таким тяжелым взглядом, что тот казался почти ощутимым, как дуло двустволки.

– Если не ошибаюсь, вы – Даша, – закончив осмотр, произнес старик.

– Да. А вы?..

– Я имею к вам конфиденциальный разговор, – не ответив на мой вопрос, сказал гость. – Позволите войти?

Я представила, как этот надушенный старик войдет в разоренное Пашкино гнездо, и беззвучно выругалась. Только этого не хватало!

– Проходите.

Я посторонилась и указала рукой на беседку, где стояли накрытый клеенчатой скатертью стол и разнокалиберные стулья.

В глазах старика мелькнула непонятная эмоция, но он ничего не сказал и пошел за мной.

– О чем вы хотели поговорить? – дождавшись, пока гость устроится за столом, спросила я и села напротив.

– Тут пятьдесят тысяч.