Красавица дочь добытчика чешуи

— Ага, — вмешался Тим Уидлон. Он внимательно разглядывал ее, на лбу его залегли глубокие морщины, на лице было написано недоумение. — Его дочка прикончила местного парня из семьи Уилленов и сбежала, пропала неизвестно куда. А следом за ней пропали все братья Уиллены, ну, люди и решили, что их убил Райэлл. Он не стал отпираться и вообще вел себя так, будто ему все равно, чем это кончится.

— И чем это кончилось?

— Его судили и признали виновным. — Уидлон подался вперед и сощурил глаза. — Кэтрин… Это ты?

Она кивнула, пытаясь сохранить самообладание.

— Что сталось с моим отцом?

— Ты вернулась. Где ты была?

— Что сталось с моим отцом?

— Господи, Кэтрин, ты же знаешь, как поступают с теми, кого обвиняют в убийстве. Утешение, конечно, слабое, но в конце концов правда выплыла наружу.

— Его отвели под крыло? Его оставили под крылом? — Она стиснула кулаки, почувствовав, как ногти впиваются в ладони.

Уидлон опустил голову, ничего не сказав, пальцы машинально поглаживали потертую штанину.

Глаза Кэтрин наполнились слезами, она отвернулась и уставилась на лобный выступ дракона.

— Ты говоришь, правда выплыла наружу?

— Ну да. Одна девица призналась в том, что все видела. По ее словам, Уиллены загнали тебя в пасть Гриауля. Она уверяла, что открылась бы раньше, да старик Уиллен угрожал убить ее, если она откроет рот. Ты, наверное, ее помнишь, вы с ней как будто дружили. Брианна.

Услыхав это имя, Кэтрин круто развернулась и повторила его, вложив в слово всю свою ненависть.

— Разве она не была твоей подружкой? — справился Уидлон.

— А что с ней стряслось?

— Да вроде ничего. Вышла за Зева Маллисона, обзавелась детишками. Сдается мне, сейчас она дома. Ты знаешь, где дом Маллисонов?

— Да.

— Тогда ступай туда, она расскажет тебе лучше моего.

— Пожалуй, зайду.

— Так где же ты была, Кэтрин? Десять лет! Какая такая важность так долго не пускала тебя домой?

Она ощутила, как внутри у нее словно все замерзает.

— Знаешь, Тим, я вот о чем подумала. Раз уж я здесь, так почему бы не вспомнить прошлое и не пособирать чешую? — Голос ее предательски дрогнул, и она постаралась исправить впечатление улыбкой. — По-твоему, кто-нибудь одолжит мне крючья?

— Крючья? — Уидлон поскреб в затылке, лицо его по-прежнему выражало озадаченность. — Да возьми хотя бы у меня. Но послушай, расскажи нам, где ты была. Мы ведь решили, что ты умерла.

— Расскажу, честное слово. Вот вернусь и все расскажу. Договорились?

— Ладно. — Тим, кряхтя, поднялся со стула. — Но если хочешь знать мое мнение, ты поступаешь жестоко.

— Вовсе нет, — отозвалась она, погруженная в собственные мысли. — Со мной обошлись куда хуже.

— Чего? — переспросил Уидлон.

— А?

Он бросил на нее испытующий взгляд:

— Я говорю, ты поступаешь жестоко, оставляя стариков в неведении. Или ты не соображаешь, что означает твое возвращение? Все только и будут обсуждать, что с тобой случилось, а ты…

— Извини, Тим, — сказала она. — Я думала совсем о другом.

Дом Маллисонов, один из самых больших в Хэнгтауне, насчитывал с полдюжины комнат, причем все они появились уже после того рокового дня, когда Кэтрин вздумалось позагорать на солнышке над пастью Гриауля. Однако его размеры свидетельствовали не о достатке или высоком общественном положении хозяев, а всего лишь о безуспешных попытках избавиться от бедности. Возле крыльца, ступени которого вели к покосившейся двери, валялись кости, кожура плодов манго и прочий мусор. Над арбузными корками кружили жирные мухи. Из-за угла высунулась собачья морда, пахнуло жареным луком и вареной зеленью. Изнутри донесся детский плач. Внезапно Кэтрин показалось, что этот дом — сплошное притворство, за неброским фасадом прячется иная, чудовищная жизнь, и в ней — та женщина, что предала ее и убила ее отца; впрочем, убогий вид постройки немного остудил ее гнев. Она взошла на крыльцо и услышала, как за дверью упало что-то тяжелое, потом раздался женский крик. Голос был хрипловатым, чуть более низким, чем помнился Кэтрин, но она знала, что кричит Брианна, и снова ее обуяла злоба. Она постучала в дверь одним из крючьев Тима Уидлона; мгновение спустя дверь распахнулась. На пороге возникла смуглолицая женщина в драной серой юбке, почти такой же серой, как старые доски этой постройки, словно сама хозяйка была неотъемлемой частью окружающего убожества; в ее темно-русых волосах виднелись седые прядки. Она оглядела Кэтрин с головы до ног и с выражением крайнего неудовольствия осведомилась:

— Чего надо?

Да, это была Брианна, но Брианна постаревшая, опустившаяся, расплывшаяся, подобно высокой восковой фигуре. Талия у нее исчезла без следа, черты лица огрубели, щеки обвисли. Злость Кэтрин сменилась ужасом, и тот же ужас промелькнул во взгляде Брианны.

— Нет! — взвизгнула она. — Нет! — И захлопнула дверь.

Кэтрин забарабанила по дереву кулаком:

— Брианна! Открывай, черт тебя возьми!

Единственным ответом ей был плач ребенка.