Красавица и босс мафии

Я убираю журнал в ящик за несколько секунд до того, как на моем столе звонит телефон.

— Мистер Катанео, мистер Корлеоне здесь, — объявляет секретарша, как только я отвечаю на ее звонок. Сегодня, должно быть, день незапланированных визитов.

— Впустите его. — Это единственный ответ, который я могу дать. Не прошло и минуты, как моя дверь открывается, и в нее входит консильери семьи.

— Дон Витторио, — приветствует он.

— Садись, Маттео. Чем обязан незапланированному визиту?

— Коппелине хочет договориться о встрече, — говорит он, садясь, и по моему лицу расплывается улыбка.

— Скажи ему, что я недоступен, — объявляю я, потому что отвечать ему еще рано. Я не просто хочу, чтобы Массимо был в ярости, я хочу, чтобы он был в отчаянии.

Я хочу, чтобы старик был настолько поглощен необходимостью получить то, что он хочет, что он отдаст мне все, что я попрошу взамен. Кроме нефтяной компании, мне ничего не нужно, но, возможно, я смогу найти то, что мне нужно.

Маттео молчит, но недолго.

— В семье неспокойно. — Он очень хорошо подбирает слова, но это не меняет их смысла.

— Я думал, что сплетни — это работа женщин в семье, Маттео, а не твоя.

— Моя работа — наблюдать, контролировать, докладывать и советовать, дон. И именно этим я и занимаюсь. — Я внимательно смотрю на своего советника. Как и я, Маттео человек управляемый, даже более того, я бы сказал, потому что в его рациональности есть холодность, которой я не обладаю.

— Что, по-твоему, я делаю, Маттео?

— Все лучшее для семьи, дон. Я в этом не сомневаюсь.

— Так почему же мы ведем этот разговор?

— Потому что, хотя я это знаю, матери в организации задаются вопросом, правда ли это. Вы холостой мужчина, все молодые женщины, готовые выйти замуж, ждут, когда вы решите жениться, и вдруг им угрожает иностранка. Я просто предупреждаю вас.

— Я не знал, что должен удовлетворять потребности женщин в семье.

— Тревожные женщины устраивают своим мужьям ад. Обиженные мужья начинают требовать то, на что не имеют права. Мужчины, требующие того, на что они не имеют права, означают жертвы. Жертв можно избежать, если вы проявите необходимую готовность и позволите матерям и их дочерям узнать то, что знаем мы оба.

— И что же это будет?

— Что бразильская женщина — это лишь средство достижения цели. — Я улыбаюсь, потому что именно поэтому Маттео Корлеоне стал консильери. Заявление замаскировано под совет, но на самом деле это напоминание.

— И ты думаешь, что мне нужно об этом напоминать.

— Я думаю, что мамочкам нужно об этом напоминать.

— Избавь меня от полуслов, Маттео. Если тебе есть что сказать, говори.

— Если бы мне было что сказать, кроме этого, я бы сказал, дон. Но это не тот случай. — Его бесстрастная поза и неразборчивое лицо заставляют меня покачать головой, отрицая это.

— И как же ты предлагаешь мне это сделать?

— Франческа Корлеоне выходит замуж в ближайшие выходные, покажите, что вы свободны.

— Ты предлагаешь мне намекнуть, что я ищу невесту?

— Нет. Я предлагаю вам дать им понять, что это возможно в будущем.

— Может быть, мне стоит сделать тебе такое же предложение?

— Если это ваше решение во благо Саграды, я с радостью подчинюсь ему, дон.

— Будь осторожен, Маттео, — предупреждаю я, но мужчина даже не шелохнулся. Он молча смотрит на меня, затем встает и застегивает пиджак.

— Я передам ваш ответ Массимо. — Я отстраняю его кивком и, когда он уходит, закрыв за собой дверь, сажусь обратно в кресло.

Судя по всему, Габриэлла будет не единственной женщиной, с которой мне придется танцевать на этой неделе. Однако что-то подсказывает мне, что на следующей неделе танец с ней будет единственным, который я запомню.

ГЛАВА 38

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Я провожу рукой по шее, чувствуя, что даже спустя несколько недель мне не хватает этого ожерелья, отсутствие того, что оно значило для этой ночи. Я могу попросить его обратно. Я еще не выбрала, на что потратить свое желание, но какой в этом смысл, если на самом деле мне нужны не бриллианты, а то, что я чувствовала, когда они были у меня на шее?

Я не могу получить его снова, никогда не смогу.

Я встаю из-за стола, решив больше не думать об этом, ведь еще нет и семи утра, а я уже позволяю себе быть поглощенной этим безумным желанием, хотя прошло менее четырех часов с тех пор, и мне наконец удалось отдохнуть немного поспав. Однако журналы, сложенные стопкой на кресле-мешке по пути к двери в спальню, имеют что сказать по этому поводу. Я перестала позволять Рафаэле выбрасывать их. Склонный к неудобствам человек мог бы даже сказать, что я начала их коллекционировать.

Персонал дома постоянно оставляет их, намереваясь, чтобы я читала все более неприятные заголовки, но они меня совершенно не интересуют, а вот фотографии завораживают до безумия.