Красавица и Чудовище. Другая история Белль

За всю свою жизнь Белль случалось просыпаться только в маленьком деревенском доме, в котором они жили с отцом, да в лесу, теплыми летними ночами — иногда они ночевали под открытым небом, отправляясь пополнить запасы. Но даже в лесу ее окружали знакомые звуки вроде стрекотания насекомых и криков ночных птиц.

Белль…

Это не звук: слово просто возникло у девушки в сознании. Словно обрывок воспоминания, идеи, так бывает, когда что-то вдруг услышишь или увидишь, и это услышанное или увиденное напоминает тебе о чем-то давно забытом. Однако если тебя об этом спросят, ты не можешь объяснить, что же это такое.

Белль села.

Гардероб не двигался. Спит? Дремлет? Видит сны?

Едва понимая, что именно делает, Белль спустила ноги с кровати.

На потолке играли тени — их отбрасывали предметы обстановки, озаренные неверным светом очага.

Вероятно. Девушка нахмурилась, прищурилась, обвела взглядом комнату. Не может быть, чтобы в комнате находились маленькие вещи… правда ведь? Или это они бегают туда-сюда между тенями, пронырливые, как дым?

Очень медленно Белль встала с кровати. Потом, поколебавшись мгновение, вытащила из канделябра толстую свечу и зажгла от огня очага, прикрывая пламя ладонью, чтобы оно не погасло.

В последний раз окинув взглядом комнату, девушка открыла дверь и вышла, изо всех сил стараясь двигаться бесшумно.

Белль немного постояла в темном коридоре, чувствуя себя на редкость глупо.

Когда ее глаза немного привыкли к темноте, девушка начала смутно различать неясные контуры предметов. Свеча давала мало света, и все же Белль краем глаза видела, как предметы шевелятся и движутся. Она готова была поклясться, что тонкие усики тьмы начали оплетать стены и потолок.

Белль…

Она прошла в большое фойе, пытаясь следовать за тем, что звало ее (а может, убежать от него). Темный густой ворс ковра приглушал ее шаги, и от этого становилось еще страшнее.

Статуи, которые она поначалу приняла за копии античных, изображали отнюдь не богов и не героев, осознала вдруг Белль, а самых настоящих демонов, оскалившихся и мрачных.

Она остановилась, рассматривая скульптуры. Интересно, они всегда так выглядели, даже когда она впервые попала в замок? И она этого не заметила?

Даже самое нормальное изваяние, изображавшее, видимо, ангела, злобно раззявило рот, показывая острые нечеловеческие зубы.

Под потолком тоже имелись скульптуры, поддерживающие арочные своды: Белль сначала приняла их за алебастровых херувимов, но теперь видела, что у изваяний отвратительные лица и странные закрытые глаза. Свет свечи выхватывал из тьмы отдельные уродливые детали: слепые глаза, клыки, когти.

Девушка отпрянула и спиной наткнулась на какой-то столик.

Почувствовав, что стоявшая на столешнице ваза зашаталась, Белль подхватила было ее… и у нее перехватило дыхание. Ножки столика были сделаны в виде согнувшихся чудовищ: монстры щерили зубы, их злила необходимость держать на спине тяжелую столешницу.

Белль…

Что-то находилось в запретном западном крыле.

Там что-то осталось… они что-то упустили из виду.

Теперь она может входить в злосчастное крыло, вот только ей совершенно не хочется идти туда одной, под покровом ночи. Сейчас она согласилась бы даже на компанию Чудовища. Может, оно сейчас там, мирно спит.

Эта мысль придала ей смелости.

Стараясь не нервничать еще больше, Белль заставила себя идти вперед, как будто это ее выбор. Словно она идет туда, чтобы разгадать какую-то забытую тайну. Как будто это не она трясется сейчас от страха, в одной ночной рубашке, со свечой в руках — ни дать ни взять глупая героиня какого-то романа. Эта мысль тоже ее подбодрила: она же Белль, а не какая-нибудь дурочка.

Девушка начала подниматься по лестнице, потом подумала: «Погоди-ка. А разве не глупо идти куда-то посреди ночи, поддавшись разыгравшемуся воображению?»

Замок давил на нее. Из-за темноты и причудливой игры теней казалось, будто она поднимается в гигантскую клетку… Как тут не вспомнить о белой паутине, опутавшей стены замка?

Лестница все больше напоминала ей путь в ловушку вроде тех крысоловок, что устраивал ее отец.

Возможно, стоило бы просто вернуться в кровать или позвать кого-то из маленьких существ… Белль посмотрела вверх.

Там, на середине лестничного пролета, стояла статуя, состоявшая из веток плюща — так, словно всегда там находилась.

Белль так испугалась, что не могла даже закричать. Она поднесла руку ко рту и прикусила костяшки пальцев. Какая-то плохо соображающая часть ее сознания проговорила: «Ага! Так вот зачем герои книг так поступают. Чтобы не завизжать и не удариться в бессмысленную истерику».

Тающий снег превращался в маленькие лужицы. По какой-то причине наблюдать за медленно падающими каплями оказалось страшнее всего. «Наверное, оно пришло из сада», — мелькнула у Белль безумная мысль. Похоже, под лозами и листьями ничего не было, они сами закручивались и сплетались, образуя некое подобие человеческой фигуры, возможно, женской.

Бесформенные зеленые руки статуи тянулись вперед и вверх в немой мольбе.