Красавица и Чудовище. Другая история Белль

Два тирана, которые вели себя так, словно их в детстве не научили отличать плохое от хорошего, правившие своим затерянным в лесах Франции королевством так, будто это игрушка… И ее собственная мать, вознамерившаяся наказать их, а потом испытать их сына. Все в этой истории вели себя точно самоуверенные божки.

Она набрала в легкие побольше воздуха.

— Чудовище, мне так жаль.

Хозяин замка грустно улыбнулся.

— Когда-то… до всего этого у меня было настоящее имя.

— И какое же?

— Теперь это не важно. — Чудовище покачало головой. — Даже если бы… если бы я превратился обратно в человека, то уже не стал бы прежним.

— Ох. — У Белль слезы навернулись на глаза, и она прикусила губу.

— Ну, не всё так плохо, — сказало Чудовище, гладя ее по голове огромной лапой. Ее утешали. — Не все… перемены к худшему. Ты помогла мне это понять.

Белль почувствовала, что сейчас расплачется, но не понимала почему. Она вдруг осознала, что даже если бы не коснулась заколдованной розы, даже если бы не была дочерью волшебницы, наславшей проклятие, то всё равно сделала бы всё возможное, чтобы помочь Чудовищу. Странное чувство: прежде ей никогда не выпадала возможность кому-то помочь, не считая отца.

Белль ухватилась за лапу Чудовища и крепко пожала.

— Вместе мы что-нибудь придумаем, — пообещала она.

Какое-то мгновение Чудовище взирало на нее сверху вниз в крайнем изумлении, потом обняло девушку свободной лапой. Белль прижалась к теплому боку, и Чудовище не отстранилось.

Гастон

В таверне, еще недавно наполненной светом и смехом, теперь царили полумрак и холод. Пришло время темных дел: полночь давно миновала, а рассвет еще не скоро. Огонь в огромном камине еще горел, но не ярко и не весело, пламя угасало, и тени в углах помещения сгущались.

За единственным освещенным столом сидели трое, они подались вперед, почти соприкасаясь головами, чтобы никто их не подслушал.

Одним из них был, разумеется, Гастон, такого высоченного парня ни с кем не спутаешь.

Рядом с ним сидел его приятель Лефу, нервно прихлебывая сидр из высокой деревянной кружки. Третий человек был худ, пергаментно-желтая кожа туго обтягивала его заостренные скулы. Он казался древним, как мумия, но ликер, который налил ему Гастон, выпил одним махом. Свои длинные волосы он не перевязывал лентой, и редкие сальные пряди свободно спадали на спину. У него был полон рот зубов — не то своих, не то у кого-то позаимствованных, — и зубы эти обнажались всякий раз, когда человек говорил или улыбался, последнее, правда, случалось редко.

Еще от него исходил странный запах — не от тела, а от одежды, плаща и шляпы. Неприятный душок навевал мысли об опасных химических реактивах, рвоте и гниении, моче и старости. Гастон постарался незаметно чуть повернуть голову в сторону, чтобы не выглядеть невежливым.

— Обычно я не покидаю свой сумасшедший дом на неделе, а тем паче глубокой ночью, но мне сказали, вы возместите мне издержки, — произнес старик. Он сидел совершенно неподвижно, шевелились только его губы. Он даже не покачивал в пальцах стакан.

— Разумеется, месье д’Арк, — сказал Гастон так вежливо, как только мог. Он не привык общаться с благородными джентльменами. Вообще-то до сего дня это ему и не требовалось. Он вытащил из кармана пальто мешочек с монетами и бросил на стол.

Сначала на лице месье д’Арка промелькнуло отвращение: трудно сказать, то ли ему не понравился небрежный жест, то ли размер мешочка. Потом он уверенным движением потянулся к мешочку и развязал стягивающий его шнурок. Глаза старика заблестели, как высыпавшиеся на стол золотые монеты, а губы сложились в неприятную улыбку.

— Я… слушаю.

— Дело вот в чем, — начал Гастон озабоченным тоном, словно собирался рассказать о чем-то очень серьезном. — Я всем сердцем желаю взять в жены Белль, но ее нужно… скажем так, убедить.

— Убедить? Да она же тебе отказала! Наотрез! — заметил Лефу.

Гастон схватил кружку с сидром и с силой прижал ко рту приятеля. Лефу протестующее забулькал, но начал пить.

— Все знают, что ее папаша безумен… — продолжал охотник, с невинным видом помахивая рукой.

— Поосторожнее со словами, — проговорил д’Арк с легкой угрозой в голосе. — Морис совершенно безвреден.

Гастон с размаху саданул кулаком по столу.

— Сегодня вечером он примчался сюда и нес полный бред: якобы какое-то чудовище держит Белль у себя в замке!

Глаза месье д’Арка сверкнули, он слегка нахмурился, но и только.

— Очевидно, он просто хотел над вами подшутить.

— Он с пеной у рта доказывал свою правоту, — возразил Лефу, качая головой. — Всё кричал, какое это чудище большое да какие здоровые у него клыки и…

— Он заявил, будто чудовище умеет говорить, — перебил его Гастон, пожимая плечами. — Словно человек.

— Как необычно, — сказал д’Арк, подаваясь вперед. — Говорящее чудовище. Рассказывайте дальше.

— Да какая разница, что он там наплел?! — взревел охотник. — Важно главное: он сумасшедший, а Белль сделает что угодно, лишь бы ее отца не держали под замком.

— Ага, даже выйдет за него замуж, — поддакнул Лефу, округляя глаза.

Гастон злобно зыркнул на приятеля, но возражать не стал.