Красавица и генералы

- Сколько же вы хотите? - спросил он, втягиваясь в странную игру.

- Вы попробуете и сами скажете. Вы останетесь довольны.

- А если мне нравитесь вы?

- Я еще девушка, пан офицер. Мое вино еще не распечатано. Но мне очень хочется.

- Я вам дороже заплачу, - сказал Макарий.

- Нет, даже за сто рублей не можно.

- А за сто двадцать?

- Не можно, не можно, - вздохнула она. - Моя подруга самая красивая. Я вам советую идти к ней.

- Нет, вы самая красивая, - возразил Макарий, чувствуя, что исчезают нравственные законы и все позволено.

- Не можно! Перестаньте! - Она подошла близко к нему, он ощутил дрязнящий запах пота и увидел, что большие навыкате глаза зачарованно смотрят на него.

- Тогда уходите, - сказал Макарий. - Пусть придет ваша паненка, я ей и так подарю денег.

- Чи вы банкир? - изумилась она. - Моя подруга зарабатывает. Вы ж не подарите ей двадцать рублей?

- Подарю. Почему же бедной не помочь?

- Даром?! - воскликнула она. - Краше дайте мне, я тоже бедная.

От мысли, что офицер может одарить другую, она потеряла осторожность и, дрожа, подступила к Макарию вплотную и прикоснулась ногой к его ноге.

- Нет, вы на подруге еще заработаете, - сказал Макарий.

- Ай, зачем вы меня дразните? - спросила она. - Мне не можно, не можно... - И стала наваливаться грудью на него. - У, нэхай оно все горит!.. Вы сказали сто двадцать? Давайте...

Игра кончилась, на него обрушилась страсть и алчность. Зачем он это сделал? Что хотел себе доказать? Эта грубая девушка его не интересовала, он не собирался с ней спать. Тогда что же? Неизвестно. Какая-то причуда.

Макарий выпроводил девушку, дав ей пять рублей. Без денег она не соглашалась уйти.

- Вам, наверное, нравятся такие, что работают с утра до ночи, как хороший варшавский лифт? - заметила она, уходя.

У Толстого на этот счет не было написано ни строчки. Граф, хотя он умер недавно, примерно через месяц после первого петербургского праздника воздухоплавания, жил почти в античную пору.

А во что верить Макарию? В силу моторов, в пулеметы, стреляющие через винт, во вседозволенность?

Он уже достиг всего, о чем мечтал, и теперь его мысли, если они не были направлены на задачу наилучшего уничтожения вражеских самолетов, были маленькими детскими мыслями.

"Страшен был только момент, когда нужно было принять решение", вспомнилась фраза из письма Нестерова о сделанной им "мертвой петле?".

Что же страшно нынешнему летчику, кроме подобного простого страха?

Отечество, прапорщик Игнатенков, наше родное отечество страшит тебя своей загадочной, непостижимой целью.

Указка учителя географии скользит над коричневыми Карпатами, зеленой Галицией, салатовым королевством Польским, рисуя невеселую картину отступления. Виктор Игнатенков знает, что после оставления нашими Домбровского бассейна в Донецком бассейне стали добывать больше угля и это выгодно шахтопромышленникам, ведь правда, господин учитель?

Еще Виктор знает, что можно на шахте купить пуд угля за двенадцать копеек, а продать за тринадцать и что такими операциями занимается служащий Азово-Донского банка Каминка.

Пока указка скользит над европейским театром и не перешла на Кавказский фронт, Виктор вспоминает, что про Каминку и торговые операции банка ему поведал Иван Платонович Москаль. О Москале думать трудно, даже досадно. Теперь он отчим Виктора, мать вышла за него, и они живут не на хуторе, а в поселке. Так удобнее Москалю, ведь он по-прежнему служит на горноспасательной станции, ему всегда надо быть готовым кого-то спасать. Он был вместе с отцом, но отец погиб, а Москаль уцелел. Конечно, человек он вполне хороший, но мать не должна была за него идти - он моложе ее и был вместе с отцом, не спас его.

Но вот указка над синим Черным морем... - да, да, Константинополь, мы помним! - и уже тычется в Закавказье, где наши теснят османов.

А каково назначение Виктора Игнатенкова на этих пространствах, поражаемых огнем?

8

Итак, юношеский нетерпеливый вопрос о предназначении...

Дивизия же была разгромлена на Закарпатских отрогах, ее бесстрашный и безжалостный командир Корнилов попал в плен; потом дивизию переформировали, генерал бежал из лагеря для военнопленных, его стали возносить как несгибаемой воли героя, а уцелевшие от геройства нижние чины, в числе которых был и Штукатуров, могли им гордиться...

Учительская указка очертила берега Ирландии - там в морской пучине немецкой подводной лодкой потоплен пассажирский пароход "Лузитания".

На фронте дивизии - ночью перестрелка между разведчиками и передовыми караулами, земляные работы, углубление траншей, постановка рогаток, делание бойниц, козырьков, ниш; тишина, прерываемая тарахтением немецких аэропланов, стрельба немногих наших орудий.

Порой противник пытался атаковать рано на рассвете.