Красавица и герцог

Джек кивнул. Небо еще не порозовело, но в воздухе уже разливалось нежное, бледно-серебристое сияние утра.

— Кто-нибудь проснулся?

— Насколько мне известно, нет.

Они немного помолчали. Джек прикончил бренди и снова потянулся за бутылкой, но, плеснув несколько капель на дно бокала, вдруг понял, что на самом деле больше не хочет пить.

— У вас когда-нибудь бывает ощущение, что вас выставили на всеобщее обозрение? — спросил он, подняв глаза на Томаса.

Герцог невозмутимо пожал плечами:

— Постоянно.

— Как вы это выдерживаете?

— Мне не знакома иная жизнь.

Джек с досадой потер лоб. У него раскалывалась голова. Казалось, этому не будет конца.

— Похоже, день предстоит отвратительный.

Томас кивнул.

Джек закрыл глаза. Он легко мог представить себе сцену в церкви. Герцогиня непременно захочет первой прочитать приходскую книгу, а Кроуленд будет маячить у нее за спиной и заглядывать через плечо, готовясь продать свою дочь тому, кто предложит лучшую цену. Возможно, тетя Мэри тоже поедет в Магуайрсбридж. И леди Амелия… Едва ли стоит ее за это осуждать, она вправе знать, что ее ожидает. Положение ее так же шатко, а будущее расплывчато, как у остальных.

Единственный человек, которому не обязательно ехать в Магуайрсбридж, — это Грейс.

Но именно ее, ее одну Джек хотел бы видеть рядом.

— Чувствую, в церкви нас ждет настоящий спектакль, вот дьявольщина, — проворчал Джек.

— Это верно.

Они опять замолкли, погрузившись каждый в свои мысли, и вдруг одновременно подняли головы и, не сговариваясь, посмотрели в окно.

В следующий миг их взгляды встретились, и Джек почувствовал, как губы сами собой растянулись в улыбке.

— А почему бы и нет?

— Пока остальные…

— Прямо сейчас, — кивнул Джек. Дело касалось лишь его и Томаса. Никому другому не было места за столом.

Томас поднялся.

— Показывайте дорогу.

Джек встал и направился к двери. Томас последовал за ним. Оба уже сидели верхом, вдыхая густой ночной воздух, когда Джеку вдруг пришло в голову, что они с Томасом кузены…

И впервые при мысли об этом у него стало тепло на душе.

Утро уже давно наступило, когда всадники достигли церкви. Джек был здесь прежде несколько раз, навещая семью матери, и древние каменные стены показались ему родными и знакомыми. Небольшое серое здание выглядело довольно скромно. Джеку всегда казалось, что именно таким и должен быть храм Божий.

— Непохоже, что там кто-то есть, — с сомнением заметил Томас. Если его и разочаровала простота архитектуры церкви, то он ничем этого не показал.

— Приходские книги скорее всего в пасторском доме, — отозвался Джек.

Томас кивнул в ответ.

Мужчины спешились, привязали лошадей к коновязи и направились к дому викария. Им пришлось постучать несколько раз, прежде чем за дверью послышались шаги.

Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась женщина средних лет, должно быть, экономка.

— Доброе утро, мэм, — заговорил Джек, отвесив вежливый поклон. — Я Джек Одли, а это…

— Томас Кавендиш, — перебил его Томас, коротко кивнув в знак приветствия.

Джек хмуро покосился на него, что не укрылось бы от глаз экономки, не будь она так рассержена неожиданным вторжением незнакомцев.

— Мы бы хотели взглянуть на приходские книги, — объяснил Джек.

Несколько долгих мгновений женщина угрюмо разглядывала непрошеных гостей, а затем неохотно кивнула.

— Книги в задней комнате, — объявила она. — В кабинете викария.

— Э-э… а сам викарий дома? — спросил Джек, слегка запнувшись, когда локоть Томаса уткнулся ему в ребра.

— Сейчас у нас нет викария, — проворчала экономка. — Его место свободно. — Она подошла к потрепанному дивану напротив камина и уселась. — Нам вскоре должны прислать нового. А пока каждое воскресенье из Эннискиллена приезжает священник читать проповедь.

Взяв со стола тарелку с ломтем хлеба, экономка равнодушно повернулась спиной к посетителям.

Джек с Томасом переглянулись.

Похоже, это было приглашение войти.

Что они и сделали.

Кабинет викария оказался просторнее, чем ожидал Джек; в остальных комнатах пасторского дома царила теснота. Одно окно здесь выходило на север, а два других, расположенных по обеим сторонам от камина, — на запад. В небольшом очаге ровно горело пламя, и Джек подошел ближе, протянув руки к огню.

— Вы знаете, как выглядят метрические книги? — поинтересовался Томас.

Джек покачал головой. Он нетерпеливо сжал и разжал кулаки, потом напряг мышцы ног, привстал на носках и снова опустился. Его тело ныло от напряжения, но попытки сохранять неподвижность приводили лишь к тому, что пальцы начинали отбивать на бедре бешеную барабанную дробь. Ему хотелось выскочить вон из кожи. Хотелось…

— Может, это то, что нам нужно?

Джек обернулся. Томас держал в руках большую книгу в коричневом кожаном переплете, потертом и выцветшем от времени.

— Итак? — Голос Томаса звучал ровно, но пальцы дрожали, и Джек заметил, как судорожно дернулся его кадык.

— Посмотрите сами, — предложил Джек. Ему больше не хотелось притворяться. Стоять и делать вид, что читает. Ему невыносимо было даже думать об этом.

Томас потрясенно уставился на него.

— Вы не хотите взглянуть вместе со мной?