Красавица и герцог

Люди видят то, что ожидают увидеть. Джек держался как человек образованный, и тетя легко поверила в это.

— Я плохо читаю, тетя Мэри. И всегда это делал кое-как. Артур был единственным, кто знал об этом. Он мне помогал.

Мэри с сомнением покачала головой.

— Я не понимаю. Ты ходил в школу. И окончил…

— С грехом пополам, меня чудом оттуда не вышибли, — буркнул Джек, — без Артура я бы не справился. Почему, думаешь, мне пришлось бросить университет?

— Джек… — Мэри недоуменно нахмурилась. — Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?

— Я не хотел ставить вас в неловкое положение.

— Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?

— Я не мог учиться без помощи Артура, — объяснил Джек. — А он был на год меня младше.

— Но нам сказали…

— Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, — тихо проговорил Джек.

— Так ты сделал все это нарочно?

Джек угрюмо кивнул.

— О Боже. — Мэри тяжело опустилась на стул. — Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.

— Это не помогло бы, — возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: — Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…

— Ты не тупой, — резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.

— Ты вовсе не глупый, — повторила она. — Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. — Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. — Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. — Она тихо вздохнула. — Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!

— Все школьные годы мне помогал Артур. — Джек старался говорить как можно спокойнее. — Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… — Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. — Он говорил, что ему нравится читать вслух.

— Думаю, ему действительно нравилось. — По щеке Мэри скатилась слеза. — Он боготворил тебя, Джек.

Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.

— Я должен был его защитить.

— Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… — Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. — Просто он был моим сыном. — Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. — Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.

Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.

Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев — на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.

Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.

Джек оплакивал и свою жизнь, горькие потерянные годы. Бесконечное бегство. Бегство от самого себя. Невыносимая усталость пригибала его к земле. Ему хотелось остановиться. Осесть на одном месте.

Вместе с Грейс.

Он не отпустит ее, не позволит ей исчезнуть. Он пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить их будущее. Если Грейс говорит, что не может выйти замуж за герцога Уиндема, значит, к черту герцогство. В конце концов, он еще вправе распоряжаться собственной судьбой.

— Мне нужно позаботиться о гостях, — прошептала Мэри, мягко высвободившись из его рук.

Джек кивнул, вытирая глаза.

— Герцогиня… — «Господи, что еще можно сказать об Августе Кавендиш, кроме…» — Прости, мне очень жаль.

— Она может занять мою спальню, — предложила Мэри.

При других обстоятельствах Джек запретил бы тете уступать свою комнату, но оба они слишком устали. Пожалуй, этот безумный день следовало отнести к тем случаям, когда приходится поступиться гордостью, чтобы облегчить себе жизнь. Джек благодарно кивнул:

— Это очень любезно с твоей стороны.

— Боюсь, речь идет о простом самосохранении.

Джек ласково улыбнулся.

— Тетя Мэри?

Она уже взялась за ручку двери, но остановилась и обернулась.

— Да?

— Мисс Эверсли.

В глазах Мэри мелькнуло мечтательное выражение.

— Да?

— Я люблю ее.

Тетя вспыхнула от удовольствия.

— Я так рада это слышать!

— И она меня любит.

— Как чудесно!

— Да, — прошептал Джек.

Мэри махнула рукой в сторону холла.

— Ты идешь со мной?

Джек понимал, что ему следовало бы вернуться в гостиную, но объяснение отняло у него слишком много сил. Вдобавок ему не хотелось показываться остальным в таком виде — растерянным, бледным, с покрасневшими глазами.

— Ты не против, если я побуду здесь?

— Конечно, оставайся. — Она задумчиво улыбнулась и скрылась за дверью.