Красавица из Луизианы

— Голубая Стрекоза умна, как ясноглазая богиня с серебряными пальцами, и добра, как маньчжурская летучая мышь! Она всегда может рассчитывать на кинжал Ли Кана, покрытый смертоносным ядом зловонного паука! — сказал китаец, растягивая губы в улыбке.

Адриан взял под уздцы лошадь Батистины и повел за собой. Маленькая группа всадников двигалась к французскому лагерю. Внезапно молодой граф де Вильнев дал знак остановиться. Им навстречу выехал король, окруженный толпой высших офицеров, среди которых находился и Морис Саксонский. Его величество пожелал осмотреть поле битвы. Иногда Людовик останавливался, пожимал руки тем, кто особенно отличился в ходе сражения, поздравлял всех с победой, говорил ободряющие слова раненым.

— Хороша благодарность после такой бойни! — съязвил Флорис. Он был зол на весь белый свет, а в особенности на короля, один вид которого заставлял учащенно биться сердечко Батистины.

Девушка не отрывала глаз от Людовика. Он был красив, молод, овеян славой и просто раздувался от гордости за одержанную в его присутствии победу. Король подчеркнуто-любовно обнимал за плечи дофина.

— Смотрите, сын мой, сколько крови пролито во имя победы! Дорогой ценой она нам досталась! Но не будем забывать: кровь наших врагов — это тоже людская кровь! Как хотелось бы избежать кровопролития! Именно в умении решать все дела миром и кроется истинная мудрость…

Услышав этот хрипловатый голос, произносивший такие прекрасные слова, Батистина вздрогнула. Она перевела взгляд на офицеров, составлявших свиту короля. Военный министр, увидев гору трупов, буквально позеленел, глаза его вылезли из орбит. По губам герцога де Ришелье, протянувшего министру флакон с нюхательными солями, скользнула ироническая улыбка.

Батистина оперлась на руку Адриана. Она тоже не отказалась бы понюхать флакончик, судорожно зажатый в руке графа д’Аржансона.

«Мужчины так жестоки, злы, коварны! Они меня просто пугают! А Флорис — хуже всех… Он хочет превратить меня в покорную рабыню!» — подумала она, посмотрев украдкой на своего невозмутимого спутника.

— Ах! Вот и наши отважные друзья! Без взрыва порохового погреба, столь удачно устроенного ими, судьба сражения могла бы оказаться весьма плачевной, мой дорогой маршал! Не знаю, не знаю, удалось бы — вам выиграть эту битву… — промолвил король и направил коня к маленькой группе всадников.

Флорис и Адриан приветствовали короля, не покидая седел. Батистина тоже поклонилась, как будто она была в амазонке. Король взглянул на нее бархатистыми глазами, и она словно ощутила ласковое прикосновение к своей коже.

— Эти господа оказали мне величайшую услугу, сир, взорвав пороховой погреб. Они сохранили жизнь тысячам и тысячам наших солдат. Но, ваше величество, вы не можете отрицать: все события развивались именно так, как и было предусмотрено моим планом, враг попал-таки в ловушку! — гордо выпятил грудь красавец Морис, бросая игривые взгляды на Батистину, которую он узнал, несмотря на ее странное одеяние.

— Мы признаем это, признаем, мой дорогой граф! Не беспокойтесь! Именно вы останетесь победителем в битве при Фонтенуа в памяти грядущих поколений! — заверил маршала король.

Батистина, разумеется, считала, что именно благодаря ей французы выиграли сражение, но она уже убедилась, что не стоит рассчитывать на мужскую благодарность. Она только посмеялась в душе над тем, как настаивал маршал на достоинствах своего плана и на том, что успех сражения был предрешен.

Послышался быстрый топот копыт. Полковник Бамбертон, окруженный десятком «красных мундиров», остановился перед королем.

— Послание от его светлости герцога Камберленда, — процедил сквозь зубы полковник, бросив на Батистину исполненный ненависти взгляд.

Король торопливо схватил записку, сломал печати и принялся читать.

— Он очень умен и тонок, этот англичанин! — прошептал король, улыбаясь. — Передайте его светлости, полковник, что мы согласны и в скором времени собственноручно напишем ему, — добавил он громко.

Полковник Бамбертон поклонился и вскочил в седло. Батистина была уверена, что слышит, как он в ярости шепчет:

— Проклятые французы! Чертова француженка!

Людовик расхохотался и протянул письмо Адриану и Флорису.

— Мы хотели бы получить кое-какие разъяснения, господа! — с лукавой улыбкой промолвил он.

Федор приблизился к своим молодым хозяевам с факелом в руке. Батистина тоже склонилась к плечу Адриана и прочла следующее:

«Сир!

Спешу поздравить Вас, ваше величество, с блистательной победой, коей Вы, без сомнения, обязаны изумительному таланту Вашего главного стратега, маршала Мориса Саксонского, но также и беспримерной хитрости мадемуазель де Вильнев и четырех ее сообщников. Мы просим Вас, ваше величество, передать сей несравненной особе известие о том, что ее краткое пребывание в нашем лагере произвело на нас сильнейшее впечатление и оставило неизгладимый след в наших сердцах. Мы питаем надежду иметь удовольствие разбить Ваше войско в ходе следующей кампании, но сейчас я настоятельно прошу Вас проявить великодушие и позволить нам забрать тела убитых.