Красавица в зеркалах

— Я думаю об этом день и ночь, — признался Цинфелин. — Я никому не мог рассказать об этом. Впервые видение посетило меня во время болезни. Наверное, я умирал и находился уже между мирами, поэтому страдающий дух этой девушки сумел отыскать мою душу и соединиться с ней. Я услышал зов, который больше никто не мог услышать! Выздоровление моего тела сопровождалось таким страданием моей души, что… передать это словами невозможно. — Он говорил очень просто, не рисуясь, не щадя себя, но и не пытаясь представить «обычным делом» то, что таковым не являлось. — Как мне было поступить? Когда я немного овладел собой и начал соображать, я решил посоветоваться с самым мудрым человеком в графстве. С отцовским советником — Кернивом. Это действительно очень мудрый и ученый человек. И что же?

— Что? — спросил Югонна вежливо, видя, что юный граф нарочно держит паузу.

— Кернив сказал мне, что, по всей вероятности, девушка эта давным-давно мертва. Что мне является привидение. Что существуют такие призраки, которые мучают живых людей, умоляют их о помощи, сводят их с ума своими жалобами… это необходимо им для поддержания собственных сил.

— Полагаю, он прав, — заметил Конан. — Мне доводилось иметь дело с призраками. Многие из них создают довольно выразительные картинки, чтобы вызвать в человеке ответное чувство, а потом словно бы высасывают из него живую душу, измученную видениями. Да, такое бывало.

— Я уверен, что она — не призрак! — горячо заверил Цинфелин. Давно он не чувствовал себя таким оживленным и здоровым, как нынешним вечером. Наконец-то он мог свободно говорить о том, что лежит у него на сердце и не дает покоя! Наконец-то его собеседники готовы выслушать его и понять, а главное — не счесть безумцем.

— Она выглядит вполне реально, — согласился Конан.

Далесари переглянулась с Югонной, и муж еле заметно кивнул ей. Молодая женщина тотчас вступила в разговор:

— Почему вы выбрали именно нас, ваша светлость?

— Потому что вы показали мне маяк и пролив, — был ответ. — И я понял, что передо мной люди, которые поймут, о чем я говорю.

— Маяк и пролив? — недоумевающе переспросила Далесари.

Цинфелин кивнул.

— Вы не заметили кое-что, когда рассматривали ожившее видение на моей стене, — объяснил он, — потому что слишком были поражены видом несчастной девушки. Так происходило и со мной в первые дни, когда она только-только начала появляться… Но затем я заставил себя внимательнее присмотреться к тому, что ее окружает. Я подумал: вдруг это важно? Вдруг я сумею определить то место, куда ее заточили, и прийти к ней на помощь?

— Вам это удалось? — тихо спросила Далесари.

Глаза Цинфелина сверкнули, а Конан негромко вставил:

— Да, я тоже обратил внимание на эту деталь.

Цинфелин удивленно повернулся к киммерийцу:

— Какую?

— Из окна темницы видны пролив и башня-маяк, — преспокойно заявил Конан. И, видя, как вспыхнуло лицо Цинфелина, усмехнулся: — Я ведь правильно разглядел?

— Да, — пробормотал Цинфелин. — Я просто не ожидал…

— Не ожидали, что кто-то не будет настолько захвачен видением прекрасной девушки в цепях, чтобы не обратить внимания на вид из окна ее апартаментов? — подхватил Конан. — Но я всегда сперва смотрю по сторонам, а потом уж предаюсь созерцанию главного. То, что может оказаться главнее главного, всегда прячется где-нибудь в углу. Загадка очень важна, но куда важнее — ключ к ее разгадке.

— Ее башня действительно находится на берегу пролива? — переспросил Югонна.

Цинфелин утвердительно кивнул.

— Да. И когда я увидел в вашем зеркале тот самый вид… Это значит, что вы побывали поблизости и знаете, где эта башня находится.

— Да, — медленно проговорил Югонна. — Мы были там. Это в дне пути отсюда. Та башня показалась нам слишком зловещей, и мы не стали оборачивать к ней зеркало. Но маяк, чайки над ним и волны пролива — это было достаточно живописно, чтобы поместить изображение в зеркало и потом развлекать публику.

— Для контраста, — добавила Далесари. — Разные веселые и живые картины надлежит перемежать видами печальными, зрелищем безлюдья и одиночества. Это заставляет зрителя острее чувствовать радость жизни.

— Все правильно, все правильно… — пробормотал юный граф, явно думая о своем. — Стало быть, Кернив все-таки заблуждается. Эта девушка существует на самом деле и взывает к нам о помощи.

Цинфелин взволнованно прошелся по комнате и вдруг остановился, резко развернувшись к своим собеседникам.

— Что мы будем делать?

— «Мы»? — тихо удивился Югонна. Ему явно не хотелось вмешиваться в эту историю.

— Вам ведь нужны деньги, — сказал Цинфелин, улыбаясь одними уголками губ. — Я заплачу вам столько, сколько захотите, если вы поможете мне. К тому же работая за деньги вы будете знать также о том, что делаете доброе дело, а такое сочетание встречается в нашем мире нечасто!

— Согласен, — быстро произнес Конан прежде, чем Югонна успел обменяться с Далесари одним из тех выразительных взглядов, коими супруги довольствовались в тех случаях, когда переговоры были невозможны.

— Да, мы согласны, — кивнул и Югонна.

— Отлично! — юный граф потер ладони.

Конан спокойно предложил: