Красавицы Бостона. Распутник

Но Урсула Уайтхолл не позволила такой ерунде, как реальное положение вещей, испортить ее прекрасную речь. Я мог легко представить, как она поднимается на импровизированную трибуну.

– Я постоянно слышу о тебе от знакомых с Восточного побережья. Говорят, что ты умен, проницателен и никогда не упускаешь хорошей возможности. А еще говорят, что в твоей личной жизни бардак. Что вечера ты проводишь за азартными играми в заведении этого дикаря Сэма Бреннана, выпиваешь и водишься с легкомысленными женщинами вдвое младше тебя.

Первое обвинение попало в яблочко. Последнее, напротив, было откровенной ложью. Я установил строгий предел в пять лет. Выбирал в любовницы женщин на пять лет младше или на пять лет старше меня. Признаться, я лишь раз нарушил это правило ради восхитительно раздражающей Эммабелль Пенроуз. При всех своих недостатках мразью я не был. Нет занятия более позорного, чем встречи с женщиной, которую можно принять за твою дочь. К счастью, никто в здравом уме не подумал бы, что я разрешу своей дочери одеваться, как Эммабелль Пенроуз.

– Я понимаю, что ты расстроена, мамуля, но не позволю уговорами склонить меня к браку.

Сквозь огромные стеклянные двери я видел, как Киллиан и Хантер выходят из конференц-зала вместе с остальными членами правления «Королевских трубопроводов». Хантер на ходу показал мне средний палец, а Киллиан отвесил краткий кивок, означавший, что мы поговорим позже.

Из-за этого звонка я на час отстал от графика. Я за три десятилетия не уделял отцу так много времени. Отправлю ему солидный счет прямо в преисподнюю. Мама тем временем все бубнила:

– …оторван от своих корней, от своего рода. Подозреваю, что еще многое станет известно, когда ты вернешься домой. Я могу отправить частный самолет, если хочешь.

Частный самолет принадлежал Бутчартам, а не Уайтхоллам, и я знал, что не стоит принимать одолжения от людей, перед которыми не намерен быть в долгу.

– Не нужно. Я полечу коммерческим рейсом с простыми обывателями.

– Первый класс – это так пошло, если, конечно, речь не о «Сингапурских авиалиниях». – Если что-то и могло отвлечь мою мать от того, что она только что стала вдовой, так это разговоры о богатстве.

– Полечу бизнесом, – язвительно сообщил я. – Пообщаюсь с самыми что ни на есть обыкновенными людьми.

Я знал, что для матери лететь бизнес-классом – все равно что путешествовать на суденышке, перебиваясь исключительно сырой рыбой из океана и солнечными лучами.

– Ох, Дэвви, мне бы очень этого не хотелось. – Я с легкостью мог представить, как мать вся напряглась. – Когда нам тебя ждать?

– Сообщу в ближайшие несколько дней.

– Поторопись, пожалуйста. Мы очень по тебе скучаем.

– Я по вам тоже.

Когда мы закончили разговор, я почувствовал, будто меня выпотрошили.

Возможно, я скучал по матери и сестре.

Но точно не скучал по замку Уайтхолл-корт.

На оставшуюся часть дня я взял выходной. Вопреки распространенному мнению, я не был, как говорят, женат на своей работе. По сути, даже не был с ней обручен. Я состоял в свободных отношениях с фирмой, которую основал, и при любой возможности проводил время вне офиса.

Потеря отца, даже если я уже забыл, как он выглядел, служила отличным поводом, чтобы взять выходной.

По небу лениво плыли облака, с любопытством наблюдая, каким станет мой следующий шаг. Не имея обыкновения заставлять природу ждать, я зашел в бар под названием «Храм» – ирландский паб неподалеку от моего офиса. Я сидел за стойкой, когда в бар через липкие деревянные двери ворвалась Эммабелль Пенроуз. По лицу текли слезы, и выглядела она, как ходячая катастрофа через несколько секунд после колоссального взрыва.

Эммабелль была самой красивой женщиной на земле. Это не преувеличение, а очевидный факт. Ее длинные роскошные волосы будто впитывали каждый луч солнца, что их касался, ниспадая прядями различных белокурых оттенков. По-кошачьи хитрые глаза черничного цвета всегда глядели с поволокой. Полные яркие губы были пухлыми, будто ее только что яростно целовали.

И это не говоря о ее теле, которое, как я склонен подозревать, однажды может стать причиной Третьей мировой войны.

Она была молода. На одиннадцать лет младше меня. В нашу первую встречу три года назад, когда я пришел передать ее младшей сестре, Перси, брачный договор от Киллиана, я увидел краем глаза, как она спала, и весь следующий месяц мечтал о том, как ворвусь в постель этой светловолосой нимфы.

Привлекательность Белль усиливало еще и то, что она, как и я, отвергала брак как понятие и относилась к своим романтическим связям с тем же практицизмом, с каким обычно подходят к финансам. Ее пыл, ум и бунтарские замашки стали для меня глотком свежего воздуха. Чего не скажешь о том, как она выгнала меня посреди ночи из своей квартиры вскоре после начала нашей интрижки.

Возможно, мисс Пенроуз – сама Афродита, восставшая из пены морской на берегу Кипра, но я – мужчина с чувством собственного достоинства и положением в обществе.

Я простил, но не забыл.

Хотя, если присмотреться повнимательнее, она выглядела немного… потрепанной?

Будто готова разрыдаться в бокал с шардоне.