Красавицы не умирают

Возможно, все это и правда, но, похоже, как раз те из женщин, о которых есть что написать, менее всего следовали чужим советам. Надо признать — они были не охотницы зада­вать вопросы: как надо жить? кого порицать? кого считать ум­ницей?

...Один умудренный жизнью человек, экономист и писатель Николай Шмелев, написал в своей книге так: «И не верьте ни­кому, будь это хоть девяностолетний старец и трижды акаде­мик, если он скажет, что хоть что-то понимает в том, как уст­роена человеческая жизнь. Никто из нас ничего не знает и не понимает...»

Как часто мы не в состоянии разобраться в собственных поступках, ответить себе, почему поступили так, а не иначе! Что уж говорить о тех, кого давно нет... Последуем примеру Чаадаева: «Будем размышлять о фактах, которые нам из­вестны, и постараемся держать в уме больше живых образов, чем мертвого материала...»

ВОСПОМИНАНИЕ О МАРКИЗЕ ...

Откуда столько силы ты берешь,
Чтоб властвовать в бессилье надо мной?
Я собственными глазами внушаю ложь,
Клянусь им, что не светел свет дневной.
Так бесконечно обаянье зла,
Уверенность и власть греховных сил,
Что я, прощая черные дела,
Твой грех, как добродетель, полюбил. 

В.Шекспир

Восемнадцатый век посвятил себя женщинам. Лучшим доказательством тому служит искусство. Раскройте книги и альбомы, вглядитесь в любое художественное собрание. Обилие женских портретов говорит само за себя. Потесне­ны монархи, кардиналы, военачальники и принцы. Не слишком заметны мужи науки, философы, поэты и авантю­ристы, коих было немало в том веке. Царит дочь Евы — смело, с победной улыбкой на устах, во всеоружии непре­менного обаяния и обязательной любезности.

Освобождаясь от вечного страха инквизиции на Запа­де, а на Востоке от сонного однообразия полутюремной жизни, женщина впервые поняла, что родовые муки и не­брежная снисходительность мужа далеко не все, что ей предназначено. Она сама может быть владычицей, карать и миловать, разорять и благодетельствовать. А кого она пожелает для себя: нищего студента с монмартрской ман­сарды или герцога Бекингемского, — это ее дело. Жанна Антуанетта Пуассон пожелала короля Франции.

Кто она такая — Жанна Антуанетта? Происхождение девицы Пуассон смутно. Одни пишут, что она была до­черью крестьянина. Другие ее отцом называют проворо­вавшегося служащего, сбежавшего и от сурового пригово­ра, и от своей семьи за границу. Есть версия, что красивую и сговорчивую мадам Пуассон наградил дочерью вид­ный финансист Норман де Турмеен. Во всяком случае, он очень опекал родившуюся в 1721 году малышку, щедро давал деньги на ее воспитание.

Это походило на огранку алмаза: Жанну Антуанетту Бог наградил многими способностями. У нее был прекрас­ный голос. Она играла на клавесине и на лютне, хорошо рисовала. Могла бы украсить любую сцену как балерина и драматическая актриса.

Мадемуазель Пуассон едва исполнилось пятнадцать лет, когда она обвенчалась в церкви Святого Евтихия с Норманом Этиолем, племянником любовника матери и своего вероятного отца. Жених был некрасив, маленького роста, но богат и влюблен в свою невесту. Для нее же, как оказалось, этот брак явился не более чем промежу­точной станцией между пунктами «А» и «Б». Под пунк­том «Б» значился королевский дворец, разумеется, вкупе с королем. Юность не видит разницы между сказкой и реальностью. В том, что рано или поздно она окажется в этом пункте, Антуанетта не сомневалась. Когда ей было девять лет, гадалка нагадала, что она станет фавориткой короля.

Впрочем, жизнь с мужем шла своим чередом и без особых конфликтов. Более того, жена господина Этиоля была безупречна и, привлекая внимание многих мужчин, решительно отсекала дорогу к своему алькову: «Только с королем я могла бы изменить моему мужу».

Мужчинам свойственно пропускать мимо ушей болтов­ню жен. Норман страдал тем же недостатком, чреватым непредсказуемыми последствиями. Он усмехался: с таким же успехом его хорошенькая супруга могла мечтать о со­вращении Папы Римского. Когда же появилась на свет маленькая Александра, он, умиляясь бушевавшему в жене океану материнских чувств, совсем уверовал в непоколеби­мость своего семейного счастья.

Однако что для одних женщин — финал, для других —— только начало. Антуанетта посчитала, что за все хорошее отблагодарила мужа сполна. И приостановившееся было движение к пункту «Б» возобновилось.

Ее стали часто видеть в местах, где охотился Людо­вик XV. Если бы он и не обратил внимания на «нимфу сенарских лесов», как стали называть Антуанетту, то это сделали бы его приближенные. Однако король умел обхо­диться без подсказок: неизвестная дама в амазонке цвета утренней зари и с соколом на руке, затянутой в перчатку, как полагалось когда-то в средневековье, была мгновенно замечена его искушенным глазом.