Красавцы советского кино

В июле 2007 года на 63-м году жизни скончалась бывшая жена актера Наталья Федотова. Ее сгубил рак. Однако на ее похороны Видов не приехал. А вот в марте 2008 года он приехал в Россию, чтобы присутствовать на похоронах своей мачехи, которая долгие годы заменяла ему родную мать. На кладбище Видов простудился и спустя несколько дней был вынужден лечь в больницу. Пока он там находился, его жена, Джоан Борстен, каждый день звонила в Москву и интересовалась его здоровьем. Поэтому, как только актер поправился, он тут же улетел в Америку, в Малибу (они с женой живут в артистической колонии «Малем»). Этот случай наглядно демонстрирует, что в личной жизни актера все в порядке. Наша Коза нашла-таки себе за океаном того самого «спонсора», который обеспечивает ей сытую и комфортную жизнь.

Тот самый Адъютант

Юрий Соломин родился в Чите 18 июня 1935 года. Его родители — отец Мефодий Викторович (1905) и мать Зинаида Ананьевна (1910) — были профессиональными музыкантами и с детских лет прививали своим детям любовь к искусству. У матери нашего героя был хороший голос, но из-за осложнения после болезни она стала плохо слышать, и ей пришлось уйти с первого курса Ленинградской консерватории. Приехав затем в Читу, они с мужем устроились работать в Читинский Дом пионеров, руководили самодеятельностью.

Вспоминает Ю. Соломин: «Отец любил выпить, если не сказать больше. Когда я стал уже взрослым, он попытался мне объяснить, с чего это повелось. После ареста деда (в 1938 году. — Ф. Р.) его стали частенько вызывать в «органы». Он был человеком известным в городе (руководил Домом народного творчества. — Ф. Р.), да к тому же общительным, видимо, потому его и хотели привлечь. Он очень тяготился этими вызовами. Как-то поздно вечером после очередной «беседы» он, уставший и расстроенный, вышел в коридор покурить. В коридоре в это время оказался сосед. Он как раз был работником НКВД. Они разговорились, и отец рассказал ему обо всем. А тот ему спокойно сказал: «Я все это знаю». Отец объяснил ему, что не хочет сотрудничать с «органами», но не знает, как отказаться, и сосед посоветовал ему скомпрометировать себя. И отец себя «скомпрометировал» — он запил. Потом уже не мог остановиться. Так вот сложилась его судьба. Он был очень одаренным человеком. Очень хорошо относился к маме. Она же, когда он приходил выпивши, конечно, сердилась, но к утру отходила. Детей отец обожал. Всегда утром старался сунуть мне в карман рубль. Разумеется, я не отказывался…»

Отметим, что среди Змей бывает мало запойных людей, поскольку этот знак слишком умен, чтобы затуманивать свой мозг алкоголем. Если Змея начинает сильно выпивать, то поводом к этому может стать нечто сверхординарное. Именно это мы и видим в случае с отцом Соломина.

Сначала Соломины жили в одной небольшой полуподвальной комнате, но затем переехали в другой дом, на улицу Калинина. Там у Соломиных родился второй сын, которого назвали Виталием (12 декабря 1941 года).

Между тем детские годы Юрия Соломина выпали на суровое военное время. Вот что он сам вспоминает об этом:

«Во время войны, когда все голодали, нас спасали своя картошка и рыба — речка рядом была. Бабка нам в течение пяти минут делала красную икру, «пятиминутка» называлась: нажмет в стакан икры из рыбы, подсолит ее и намешает с картошкой. О такой «тюре» я мечтаю уже не один десяток лет…

Я пошел в первый класс во время войны, в 1943 году. Мы учились в маленькой деревянной одноэтажной школе около станции. Зимой колотун градусов тридцать, темно, снег хрустит под ногами. Если же мороз опускался ниже тридцати градусов, давали гудки — значит, на занятия идти не нужно. Мы собирались по нескольку человек, каждого родители завязывали какими-то платками по самые глаза. В классе были крашеные полы и стояла печка, которую топили дровами и углем. Мерцал огонек в печи, трещали дрова — тепло и уютно…

Я рос нормальным ребенком. Мог получить и двойку, если не выучил урок, но я ее исправлял. Выучу урок — получу пятерку. Ко всему этому я относился нормально. И родители к этому относились спокойно. Больше других предметов я любил литературу и часто брал книги в библиотеке, которая располагалась возле водокачки. Читал в основном классику — Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тургенева, Гоголя. Слава богу, что я прочел все это в детстве…

Я убежден, что все хорошее, что есть в человеке, закладывается в детстве. Именно детство «программирует» душу. Думаю, что и все доброе, что есть в моей душе, идет от моих дорогих родителей.

Я очень благодарен им за то, что они пытались приобщить меня к настоящему высокому искусству. Отец, например, как-то повел меня на фильм «Рим — открытый город» (1945). Дети до шестнадцати лет на него не допускались, а тогда за этим следили строго, но его-то в городе знали все, и он «по блату» провел меня в кинотеатр «Пионер». Я сидел обалдевший и плакал от восторга. А сейчас, к сожалению, дети порой приобщаются к фильмам, которые и взрослым-то смотреть не стоит…»