«Красин» во льдах

Где самолет? Через семнадцать минут после старта «ЮГ-1», в шестнадцать часов сорок две минуты, радист судорожно схватил карандаш и, переводя язык точек-тире на обыкновенный человеческий, записывал на бумаге:

«Подходим к острову Карла… Подходим к острову Карла…»

Потом он взялся за рычажок передатчика, и на антенне, протянутой над спардеком, запрыгала голубая искра.

Ти-ти ти ти-ти тии ти тии ти-ти ти…

— Слышу… Хорошо слышу. Счастливого пути!

Семнадцать часов пятнадцать минут. «ЮГ-1» пролетел у острова Эсмарка… «ЮГ-1» повернул к югу… Под ним сверкающая синева ледников.

Семнадцать часов пятьдесят минут.

«Лагеря не нашли… Лагеря не нашли…»

И опять безмолвен эфир.

Орас смотрел на Самойловича, и оба переводили свои взоры на слушавшего безмолвие Арктики радиста Юдихина.

Где-то в тумане, над синими глетчерами, над каменными островами, среди вековечных льдов, летел черный «ЮГ-1». Тех, кого летел спасать самолет, было, как и летевших, пять.

Но пять летевших на самолете не видели пятерых на льдине внизу.

Ти-ти тии ти-ти тии…

Самойлович, в кожаной куртке, в барашковой серой шапке, в очках, смотрел через плечо радиста. Карандаш побежал по тонкой бумаге бланка. Радист вывел:

«Мальмгрена… Группу Мальмгрена видели…»

И ничего. Все молчало. Орас и Самойлович смотрели друг на друга, на радиста, на слова, написанные на бумаге.

Мальмгрена!

Было восемнадцать часов сорок пять минут.

Люди вслушивались: не гудит ли в тумане мотор? Все уже знали: Чухновский не видит «Красина».

Где Чухновский? Доктор, глубоко засунув руки в карманы полушубка, кусая губы, шагал на носу ледокола, по сто раз повторяя:

— Погано, погано!

В звенящей тишине, боясь разговаривать между собой, заполнили верхний мостик люди команды, вглядываясь в туман. Хмурый Федотов, единственный из авиагруппы оставшийся с нами, осиротелый, недоуменно озираясь вокруг, спрашивал всех:

— Нет, что ж это? Что ж это?

Никто не смел войти в радиорубку. Никто не мог узнать, что там происходит. Но к желтому карандашу, стиснутому пальцами радиста Юдихина, мысленно были обращены взоры каждого из людей. Что пишет сейчас карандаш?

В кают-компанию сообщалось:

— Радио работает! Всё в порядке!

Или:

— Радио безмолвствует. Дело скверно.

Почти в двадцать часов Юдихин принял сообщение:

«Не можем подойти к «Красину» из-за тумана. Видели группу Мальмгрена. Ищем посадку в районе Семи Островов…»

На льду разожгли костер, подливая в огонь смолу. Но черный дымовой столб, вместо того чтобы подняться кверху, в тумане как бы повалился набок, стлался почти параллельно льдине. Так же бесполезен был дым труб. Не помогали ракеты.

Прожектор в белом тумане вечного дня казался лишь слабенькой свечкой, неспособной указать путь самолету Чухновского.

Почти полностью истекли шесть часов. Чухновский не видел нас. Туман мешал ему определить местона хождение «Красина». Он сообщал о намерении снизиться в районе Семи Островов.

Радиостанция «Красина» искала самолет.

В двенадцать часов шестнадцать минут, за несколько минут до того, как на самолете должна была кончиться последняя капля бензина, Чухновский спрашивал откуда-то из пространства:

— Какая видимость у вас? Видимость?

Самойлович диктовал радисту ответ:

— «Видимость плохая… На льду развели костер…»

Десять минут радист ждал ответа. Самолет безмолвствовал. Радист спрашивал самолет:

— Поняли?

Самолет молчал.

У Самойловича дрогнул голос. Он нетвердо продиктовал:

— «Отвечайте, где вы?»

И снова никакого ответа. Орас расстегнул кожаную куртку, подошел к иллюминатору и раскрыл его.

Через круглую дыру иллюминатора молочной жижей вливался туман, сырость, дыхание ледяной пустыни.

Самойлович говорил радисту:

— Спросите, спросите их, почему не отвечают!

Радист отбрасывал карандаш и накладывал руку на рычаг передатчика.

Ти тиии ти-ти тиии…

Прошло еще полчаса.

Орас поднял с клеенчатого узенького дивана книгу о Робинзоне Крузо, раскрыл ее вверх ногами и положил обратно. Книга осталась лежать раскрытой.

Чухновский уже не мог быть в воздухе. Он либо разбился, либо опустился на лед. Последние запасы бензина должны были кончиться. Но почему бездействует радио «ЮГ-1»? Только гибель людей могла быть причиной молчания радиостанции самолета.

В рубке радиста в тишине сидели Самойлович и Орас. Радист слушал молчание Арктики.

Осиротелый Федотов бродил по палубе, вглядываясь в крутой туман. Страшнейшая тишина охватила корабль. В кают-компании она прерывалась только всхлипами старой Ксении, плакавшей о погибшем Чухновском…

Близилось утро. В тот час в ледяном заливе Рипсбее, к юго-западу от мыса Кап-Вреде, покрытого потоками голубых ледников, заблудившись в тумане и поломав шасси, опустился «Юнкерс» с Чухновским. Юноша Страубе первым выскочил из самолета и огляделся вокруг. Он вытащил из кармана двадцать червонцев и, протянув их к Кап-Вреде, воскликнул:

— Мы обеспечены!

И, пока Джонни Страубе острил, собираясь тратить двадцать червонцев на голой земле Норд-Остланда, летнаб Алексеев выстукивал точки-тире, зовя в ледяном пространстве станцию «Красина». Но на «Красине» не слышали зова летнаба.

* * *

Под утро радист метнул глазами в сторону Самойловича: