«Красин» во льдах

Троим из нас Комитет помощи Нобиле предлагал немедленно выехать из Архангельска в Ленинград и принять участие в экспедиции на ледоколе «Красин».

Поздно ночью в мой номер гостиницы вошел начальник малыгинской экспедиции профессор Визе с ворохом поручений.

— До встречи… может быть, на Шпицбергене.

— Вы, Владимир Юльевич, считаете такую встречу возможной? «Малыгин» может встретиться с «Красиным»?

— Все возможно. «Малыгин» идет с востока на запад, «Красин» — с запада на восток. Как знать, не произойдет ли встреча где-нибудь в районе Шпицбергена!

— Есть новые сведения с «Персея»?

— Новых нет. «Персей» находится сейчас в очень тяжелых условиях, борется с непроходимыми льдами… Но, видимо, не «Персею» суждено разыскать итальянцев.

Мы попрощались. Профессор Визе вышел, и через несколько минут секретарь экспедиции отдавал в телефон приказ:

— Не звонить от двух до пяти утра!

Итак, я более не «малыгинец». Я перестал быть им еще до того, как «Малыгин» отошел от причала в Архангельске.

С двумя спутниками я спешу из Архангельска в Ленинград, чтобы успеть поскорее ступить на борт корабля, на котором предстоит плавание в Арктику. Какому из трех кораблей суждено найти во льдах Арктики исчезнувший экипаж дирижабля «Италия»? «Персею»? «Малыгину»? Или «Красину», которого отныне я уже называю «наш «Красин»? А может быть, ни один из них никого не найдет и поиски наши будут тщетны?

У кораблей, как у людей и у книг, своя судьба.

Судьбы «Красина» и «Малыгина» сплетены в истории.

У входа в кают-компанию «Красина» под стеклом висел чертеж корабля в разрезе. Корабль на этом чертеже назывался «Святогор».

Он был выстроен в Англии, в самый канун революции, в 1917 году, по заказу правительства царской России. Водоизмещение его — десять с половиной тысяч тонн. Мощность каждой машины — три с половиной тысячи лошадиных сил.

Короткие записи в вахтенных журналах, отмечавшие все события жизни этого корабля, начинались с момента, когда судно отправилось в Россию из Англии. «Святогора» приписали к Архангельскому порту — его оставили в Белом море для проводки сквозь льды английских судов с военными грузами. В то время Англия и Россия были союзниками в войне против Германии.

В Белом море его и застала Октябрьская революция. Вскоре началась англо-французская интервенция.

«Святогору» исполнился только год от рождения, когда его затопили в фарватере Северной Двины, близ устья реки Чижовки в Архангельске. Это было начало его службы народу: затонув поперек реки, он должен был преградить путь интервентам. Корабль опустился на дно. Фарватер реки не был глубок. Внутри «Святогора» вода покрыла только настил кают. Большая часть его возвышалась над поверхностью широкой реки. Через десять дней захватившие Архангельск французы и англичане принялись поднимать корабль. Для этого потребовалось лишь закрыть кингстоны{1}, выкачать воду помпами с подошедших буксирных судов — и «Святогор» сам всплыл на поверхность Двины, чуть вздрагивая и покачиваясь, словно разучился за две недели стоять на воде. В конце февраля 1920 года Красная Армия освободила Архангельск. Белогвардейцы и интервенты бежали. Убегая, они увели в Англию русский корабль.

За несколько месяцев до того, в ноябре 1919 года, ледокольный пароход «Соловей Будимирович», позднее переименованный в «Малыгина», вышел из Архангельска в Мурманск с заходом на Канин Нос. Голодавшие в Архангельске моряки «Соловья Будимировича» попытались пробиться к берегам Большеземельской тундры — закупить в тундре у ненцев оленье мясо. По пути на борт взяли еще пассажиров. Но «Соловей Будимирович» до Мурманска не дошел. Дрейфующие ледяные поля отнесли его далеко на север, протащили через пролив между Новой Землей и островом Вайгач в Карское море. Почти четыре месяца потерявший управление корабль дрейфовал во льдах Карского моря. Давно кончились уголь и продовольствие. Сто человек на борту «Соловья Будимировича» голодали и мерзли. Каждый из них получал в день ничтожную порцию уже заплесневелого сыра и кусочек тюленьего мяса. Деревянные части судна шли на топливо — надо было хоть кое-как согревать жилые каюты. Появились больные. Один из них умер. На затертом дрейфующими льдами, голодающем корабле родился ребенок. Впервые крик новорожденного нарушил ледяное безмолвие.

Советское правительство, узнав о трагедии «Соловья Будимировича», снарядило добровольную спасательную экспедицию на ледорезе «Федор Литке». Но «Литке» был слишком слаб, чтобы добраться в тяжелых льдах Карского моря до «Соловья Будимировича». Помочь мог только сильнейший ледокол «Святогор». Но, увы, его держали в английском плену.

Правительство СССР через Норвегию обратилось к Англии с просьбой послать на помощь гибнущим в Арктике ледокол «Святогор». Англия потребовала двести тысяч рублей золотом за аренду ледокола, принадлежавшего русским! Мало того, одно из условий гласило, что вся команда будет набрана из норвежцев. Им следовало платить отдельно и тоже, разумеется, золотом.