Красивая иллюзия

- Поняла… поняла… - всхлипывает она, лаская языком мои губы. – Люби меня, - так жалобно просит, подаваясь бедрами вперед, вынуждая начать неспешные аккуратные движения. А в моей мертвой груди разорванное сердце или место, где оно было, начинает болезненно ныть. Душа скулит, прося выпустить ее наружу. Можно воспринимать ее «люби» как угодно : «Займись со мной любовью», что просто означает трахни меня нежно. Но в ее плывущем взгляде я вижу совсем другую просьбу. Тьма накрывает, ненужные сейчас эмоции и воспоминания сами по себе лезут в голову. Замираю на мгновение, глубоко сквозь зубы вдыхаю, отгоняя к чертовой матери все ненужное. Она хочет ещё что-то сказать. Но я не позволяю, захватываю ее губы в плен, глотаю ее слова. Вот так,ты сказала. Я не услышал, но проглотил их. Поверь, так лучше для нас. Черт, знал бы, что с ней все будет так сложно, не посмотрел бы в ее сторoну. А теперь поздно. Она моя и в ней мой ребенок, ради которого все и затеял. Я не против отойти от плана и остаться с ней навсегда. Но эти мертвые чувства, которые она во мне будит, одңажды дадут сбой.

Дальше все как в тумане, словно все происходит не со мной, не с нами. Я нежно касался ее тела и грубо терзал губы. Сдерживался от грубых толчков, подводя нас к грани постепенно, медленно. Сдерживал себя от мощных, глубоких,толчков, постоянно повторяя себе, что нельзя! Алина совсем забыла о своем положении и молила брать ее быстрее и сильнее, но я не позволял себе сорваться. Приподнялся, чтобы не задеть ее животик, сжимая ладонями ее упругую грудь. Мучительно медленно подводил нас к сладкому экстазу, понимая в этот момент, что я все же скучал по ней, а не просто похотливо хотел. Она рассыпалась в моих руках, мечась по кровати; выгнулась, кончая. В это раз некричит, а просто протяжно постанывает мое имя, сжимая член. И мне в данный момент не нужно движений, я кончаю только от ее стона и сжимающих меня спазмов ее красивого оргазма.

Уходят минуты на то, чтобы прийти в себя. Я падаю на кровать рядом с ней, зажмуриваю глаза и не могу поверить, что я вновь это сделал. Занимался любовью. Нет, не надо обольщаться. Я не умею любить. Я отлюбил свое восемь лет назад. Я просто смог заняться этим без сценариев в моей больной голове. Без рывков и грубости. Дать моей беременной жене все, в чем она сейчас нуждается. Алина глубоко вдыхает и отворачивается от меня. Ложусь на бок, прижимаюсь к ее спине, вдыхая ее запах, сотканный из вечного соблазна. Поглаживаю мокрое, еще немного подрагивающее тело. Накрываю руками ее округлый животик, слышу, как она начинает всхлипывать.

- Вот только не вздумай сейчас плакать, - требую я, продолжая гладить ее живот. Откуда в беременных женщинах столько слез? Я же все сейчас это ради нее сделал и ее душевного спокойствия. Но видимо этого мало. Или воспринимается ей как-то по-другому. - Алина, милая, ну ты что?! Тебе больно, что-то не так? – приподнимаюсь, убираю влажные волосы с ее лица.

- Ничего, все хорошо. Правда. Я не плачу. Просто эти чертовы эмоции постоянно зашкаливают. Я никогда не была такой эмоциональной. А сейчас, – она гладит мои руки на своем животе. -Почему ты не можешь быть таким всегда?

- Каким таким? - я понимаю, о чем она. Но…

- Таким, как сейчас,или десять минут назад, - зарываюсь лицом в ее волосы. Что я могу ей ответить? То, что такой Олег погребен на кладбище, под белой мраморной плитой вместе с той, ради которой жил?  А сейчас я просто попытался его изобразить.

- Спи, ты устала, - все, что я могу ответить сдержанным голосом. И, как ни странно, она перестает всхлипывать. Накрывает мои руки у себя на животе. Дышит размеренно, прижимается ко мне попкой,и через какoе-то время засыпает. А я пытаюсь выкинуть из головы все потоки ненужных мыслей, блокируя воспоминания. Продoлжаю ласкать җивотик, в котором живет мой ребенок, удивляясь,тому, что за окном глубокая ночь, а головная боль еще не поглотила меня. Планирую полежать с ней еще немного и удалиться в другую комнату. Но сам не замечаю, как расслабляюсь и проваливаюсь в глубокий сон, который поглощает мой усталый организм. Яркое утреннее солнце врывается в наше окно, заигрывая с ее волосами, щекоча ее белоснежную кожу. Она еще сладко спит, приоткрывая припухлые от сна губы. Невероятно длинные ресницы подрагивают, словно ей снится что-то тревожное. Осторожно обнимаю ее сзади, целую плечи. Глажу уже довольно внушительный животик, ощущая, как мой сын желает мне доброго утра,толкаясь мне в руку. Она прекращает хмуриться во сне, расслабляется и уголки ее губ ползут вверх. Я опаздываю на работу, на важное совещание, отец будет недоволен, сыпать аргументами, что бизнес и личная жизнь не должны мешать друг другу. Но мне плевать, хочу разбудить свою жену нежными поцелуями. К черту его ювелирный дом. Я занимаюсь совершенно другими вещами. Не мое это - продавать женские побрякушки, добывать золото и камни. У меня свой теневой и не совсем законный «бизнес». Пусть это неправильно и противоречит принципам отца. За то, мне не понадобилась почти вся жизнь, чтобы достигнуть его уровня.