Красивая ложь

Затем я выскользнула из постели и направилась в гостиную. Солнце едва показалось над горизонтом, и свет, который пробивался через окно, делал комнату молочно-серой. Я включила телевизор и убрала громкость до минимума. Я попала на все тот же местный кабельный канал новостей «Нью-Йорк Ван Ньюс», который вещал круглосуточно. Я терпеливо прослушала все репортажи: на Второй авеню машина сбила собаку, и коп пристрелил ее из жалости, но даже после этого она выжила. Поли Амбруглиа по прозвищу Кулак был арестован по подозрению в мошенничестве и неуплате налогов. Я наблюдала, как два мощных полицейских сопровождают заключенного в наручники Поли. Позади героя репортажа я вдруг заметила знакомое лицо. Защитником Поли был адвокат дяди Макса, Александр Гарриман III. Густые седые волосы, загар, который можно получить только после выходных, проведенных на Багамах, «Ролекс», костюм за пять тысяч долларов и улыбка, способная очаровать любого, но в нужную минуту превращавшаяся в подобие хищного оскала. Мой дядя Макс любил своего адвоката. Он всегда повторял: «Ридли, твой адвокат должен иметь цепкие когти, стальной позвоночник и неустойчивые моральные принципы».

Я встречалась с Гарриманом несколько раз — на благотворительных мероприятиях, на обедах у дяди Макса, а однажды он был приглашен на вечеринку по случаю Нового года, которую устраивали мои родители. Как я уже упоминала, у Гарримана был достаточно разношерстный список клиентов, но я об этом не задумывалась. В конце концов, в тот один-единственный раз, когда мне пришлось иметь с ним дело лично, мы говорили о деньгах, оставленных мне дядей Максом. Встреча прошла быстро: Гарриман вручил мне чек и предложил позаботиться о выгодном вложении капитала. Я сказала, что уже решила, что буду делать с деньгами, и поблагодарила его за заботу.

Что-то в Гарримане заставляло меня невольно съеживаться. Возможно, на меня производила тягостное впечатление его внешность, которая всегда напоминала мне о Терминаторе, а возможно, я была солидарна со своими родителями, которые испытывали к адвокату Макса стойкую неприязнь. Когда Гарриман находился рядом со мной, мое сердце начинало учащенно биться и я чувствовала себя весьма некомфортно под его пристальным взглядом. В тот день, когда я уходила из его кабинета, он напутствовал меня словами: «Ридли, твой дядя Макс очень сильно любил тебя. Он хотел быть уверен, что в том случае, если с ним что-нибудь случится, я буду рядом с тобой. Поэтому, если тебе понадобится помощь, консультация, касающаяся законодательства, да что угодно, без колебаний звони мне». Я пожала Гарриману руку и поблагодарила его за заботу, размышляя про себя, что могло бы заставить меня обратиться за помощью к такому человеку, как Александр Гарриман. Сидя на софе в квартире Джейка, я мучительно вспоминала, сохранила ли я его визитную карточку. Теперь я поняла, что есть обстоятельства, которые могут вынудить меня уповать на знаменитого адвоката. Возможно, адвокат действительно должен иметь цепкие когти, стальной позвоночник и неустойчивые моральные принципы, особенно если ты стал свидетелем убийства.

Местные новости продолжались, но никто не упоминал о Кристиане Луне. Я никак не могла понять причину нашего бегства. Если речь шла о том, чтобы убраться с места происшествия, то мы могли бы позвонить, отъехав на безопасное расстояние. Но мы не вызвали полицию. На наших глазах застрелили человека, а мы оставили его на скамейке в парке.

Я огляделась по сторонам. Все та же комната, холодная, ничем не выдающая личности ее обитателя. Я подумала о мужчине, который спит на кровати в спальне. Я уже говорила, что на подсознательном уровне ощущала свою близость с Джейком, поэтому меня не беспокоило то, что я многого о нем не знаю. Но теперь я все с большей опаской осматривалась вокруг. Я хочу сказать, представьте себе свою гостиную. В нее заходит незнакомец и садится на софу. Какие выводы он может сделать? Что вам нравится этот человек, потому что его фотография стоит на столике у софы, или что вы любите читать тот журнал, который можно заметить на полке… Что-то ведь наверняка можно понять. Но гостиная Джейка не давала ни малейшего намека на то, чем живет ее хозяин. Она казалась более безличной, чем номер в отеле. Вы могли бы выйти из этой комнаты и тут же забыть о том, что побывали в ней. Это внезапно встревожило меня. Как и эта комната, Джейк казался предельно понятным, даже прозрачным, но при этом умудрялся скрывать самое существенное.