Красиво разводятся только мосты (СИ)

— Как что! Растить гениального композитора, — подмигнула Андрею Аврора. — На тебе наушники, — протянула самую маленькую коробку. — Беги в дом. А это мы сейчас с твоей матерью занесём.

— Сколько блин в этой бандурине кэгэ? — выдохнула Ирка.

Они составили коробки в зале, само электрическое пианино занесли последним.

— Ой, не скули, всего-то двадцать. — Аврора вытерла со лба пот, протянула Ирке визитку магазина. — Сейчас соберём, подключим, мне всё объяснили, но, если что, позвони им потом, приедут, проверят. А то тут ещё какая-то, прости господи, сустейн.

— Чего?

— Ну педаль. Вообще, их три, сустейн, состенуто и софт, но в комплекте одна.

Ирка закрыла лицо рукой.

— Всё же ты сумасшедшая, Самойлова.

— Я и не спорю, Ира. Кстати, Романовский прилетел, — Аврора сняла куртку, бросила на кушетку у двери. — Узнала много нового.

— Да ладно! — вытаращила глаза Ирка, когда Аврора начала делиться новостями.

К тому времени, как она всё рассказала, они как раз закрутили все нужные болты и отнесли инструмент ребёнку в комнату. Стул тоже собрали. Педаль подключили. Аврора по старой памяти даже сыграла гамму: когда-то она ходила в музыкальную школу. Сочный хороший звук радовал слух.

Андрей, стоя, неуверенно коснулся клавиш.

— Это тебе, мой хороший, — взъерошила непослушные кудри Аврора, поцеловала в макушку. — Наслаждайся!

Закрыла снаружи дверь.

— Выходит, им надо тебя посадить? — Встала Ирка у кухонного стола.

На газовой плите закипал чайник. Аврора сидела у окна на табуретке, поставив ноги на перекладину, и рисовала на пыльном подоконнике сердечки. Судя по оставшимся на пластике прямоугольным отпечаткам, совсем недавно там стояли ящики с рассадой.

— Ну, сажать меня, может, и не обязательно, но обязательно, чтобы пятьдесят миллионов присудили Минздраву.

— Видать, кого-то ждут серьёзные неприятности, если даже на деньги похрен, лишь бы жопу прикрыть — остаться при кресле и при мундире, а не на Калыму за растрату.

— Видать, — вздохнула Аврора, пронзая сердечко стрелой.

Ирка смахнула влажной тряпкой её художества.

— Говорят, все девушки делятся на два типа: романтичные и хозяйственные, — сказала она. — Первые, увидев пыльную поверхность, рисуют на ней сердечки…

— А вторые — ты, — улыбнулась Аврора.

Ирка бросила тряпку в раковину. Выключила закипевший чайник.

— Хорошо, что у тебя теперь свой адвокат, — взяла она с подставки для посуды две кружки.

Аврора замерла. Вспомнила, как Романовский был недоволен, когда она сменила адвоката, как давил, чтобы вернулась к старому. Видимо, адвокат тоже был «нужный», которому поставили задачу, и он её должен выполнить, на Аврору ему плевать.

В памяти всплыли круглые очки, чеховская бородка и бесстрастный взгляд Красина. Воистину, всё, что ни делается — к лучшему. Ей бы и в голову не пришло, что адвокат куплен. Но подумалось, что на Красина тоже будут давить.

— Надо бы позвонить, предупредить его, — сказала она вслух.

— Позвони, — поставила прямо на широкий подоконник кружки с кипятком Ирка. — Слушай, а чего мы чай? Надо пианину-то обмыть, — кивнула на красивую бутылку «МОЁТ» на столе.

— Хоть в холодильник поставь. Тёплое же.

— Скажите, какие мы балованные. Шампанское им холодное подавай. Чашки с блюдцами, — хлопнула та дверцей холодильника.

— Блюдца не обязательно, — посмотрела Аврора на «офисную» кружку, что каждому хоть однажды, а дарили на праздник. — А вот от чая не откажусь.

— Хризантему будешь?

Чай из скрученных особым образом чайных листьев, что в горячей воде распускались цветком, они первый раз попробовали с Иркой на чайной фабрике на Хайнане.

— Это я у наших местных китайцев купила, — ответила Ирка на невысказанный вопрос, доставая банку «хризантемы». — Вкус, конечно, не тот, но пить можно, — скрутила крышку, бросила Авроре в кружку тугой шарик с розовыми лепестками в середине. — Тебя, может, покормить?

— Не, поесть я успела до того, как мы с Романовским начали ругаться. Спасибо.

— Ну смотри, а то мать сковороду макарон по-флотски сделала. Андрей только их и ест.

Аврора снова покачала головой.

— Какие, блин, макароны, Ира, — отмахнулась она.

— Вкусные, какие, — открыла та крышку и зачерпнула ложкой прямо со сковороды. — М-м-м… соглашайся, — сказала жуя. — Ещё тёплые.

— Я сейчас, знаешь, о чём думаю, — не хотела, но встала Аврора, взяла ложку. Пахло вкусно. Жареным фаршем, лучком. Да и рожки такие хорошенькие: маленькие, крючком, из детства, «советские». Их повар выбирал всё больше конкилье, фузилли и прочие фетучинни. Он даже обычную вермишель называл «вермичелли», правильно, по-тоскански, что значило «маленькие червячки» и аппетита не прибавляло. — М-м-м… вкуснотища, — тоже жуя, подтвердила Аврора.

— И о чём ты думаешь? — засунула в рот ещё ложку макарон Ирина.

— Это не меня, Романовского дожимали, — ответила Аврора. — Ему делали больно. Да так, чтобы и не думал сопротивляться и больше не перечил, а то будет хуже. А он пытался меня защитить.

Глава 43

— Вот только не начинай, — положила ложку Ирка. — А то ещё чуть-чуть ты и о том, что с Кораблёвым переспала, пожалеешь.