Красиво разводятся только мосты (СИ)

С серьёзностью человека, страдающего обсессивно-компульсивным синдромом, включила камин, телевизор, музыкальный канал, также последовательно всё выключила и вытерла слёзы, что текли и текли.

— И да, можешь смеяться, Ира, — Аврора взяла в руки тест. — Я беременна.

Глава 50

Разговоры вслух с самой собой, а, ещё хуже, с воображаемой подругой, навязчивые утомительные действия, такие же навязчивые тревожные мысли — Аврора решила: она или близка к психическому расстройству, или уже помешалась.

Засмеялась. Потом сама себя оборвала:

— Не смешно.

Подумала, что похожа сейчас на героиню дурацкого ситкома с приклеенным закадровым смехом. Также сидит на потрёпанном диване, та же мизансцена: за спиной кухня-столовая, перед ней телевизор, рядом — тазик попкорна. По закону жанра сейчас она должна позвонить Романовскому и между делом сообщить, что он станет отцом.

Когда они последний раз виделись, Аврора бросила мужа в аэропорту.

Не специально. Просто не сказала, что уже купила билет. Они приехали вместе, но продажу билетов заканчивают за два часа до вылета, и Романовский на её рейс не попал.

Аврора обняла родителей на прощанье, помахала рукой из зоны таможенного досмотра.

Она улетела, Романовский остался до следующего рейса.

Конечно, как вернулся, первое время он звонил. Но она не брала трубку. Тогда он стал писать.

Аврора ни разу не ответила, но не отправила его и в «чёрный список» — как истинная мазохистка читала сообщения и молчала.

Сообщения проникновенные, трогательные, иногда деловые, иногда отчаянные он писал каждый день, порой по нескольку раз в день. А она читала и не могла заставить себя не читать.

«Просто безумно тебя не хватает… — написал он вчера вечером. — Твоего голоса, твоего запаха, твоих волос… Не хватает чувства того, что ты рядом, хоть и далеко… Не хватает твоего тепла. Только твоего, другого — не надо… Всё просто и всё так сложно… Просто ты важна, очень нужна мне, и всё…»

«Видел сегодня Тамару Семёновну, — было в последнем, утром. — Наша соседка не меняется. Шла с прогулки, со своими пятью шпицами, а может, их уже шесть, остановилась: «Ви только подумайте, солнечные лучи летят миллионы километров до земли и зачем? Чтобы висушить ваши трусы на балконе?» Махнула рукой и ушла… Скучаю по тебе».

Кроме Авроры, никто не понял бы, это она знала, что их соседка не выносит, когда выстиранное бельё развешивают на балконе.

А она… Аврора взяла с полки за головой малахитовый шар. Взвесила в руке.

Она купила камень в киоске компании «Мир камня» в аэропорту Екатеринбурга.

Купила не мужу.

Зачем? Аврора покачала в ладони тяжёлый малахит и вернула на подставку.

Наверное, по той же дурацкой причине, по которой рванула за Демьяном в аэропорт.

Она не могла о нём не думать. Точнее, он — единственное, о чём Аврора могла думать без боли, злости, обиды и раздражения.

А если вспомнить слова приснопамятной Ирки, что обвинила её в безволии и трусости, Демьян — её единственное самостоятельное решение.

Аврора в принципе за жизнь приняла мало решений. И если хорошо поковыряться, то выяснится, что в медицинский она поступила, потому что так хотела мама, в Питер полетела за компанию, потому что о нём грезила Ирка, замуж вышла, потому что как можно было отказаться, а что детей у них не будет — решил Романовский. Всё. Выбор между надеть юбку или брюки, заказать рыбу или мясо, и какие обои поклеить в гостиной — не в счёт.

Но Демьян…

— Господи, как же это глупо!

Она взяла телефон, вспомнив, что не прочитала сообщение, и увидела:

«Бл@ не могу без тебя. Обнять хочу»

Сердце пропустило удар. Замерло, как и Аврора, боясь спугнуть, сдуть, сморгнуть с экрана слова, что стиснули грудь, схватили за горло, прошлись горячей волной по всему телу, застучали в висках.

Обнять хочу… Аврора закрыла глаза. Открыла. Облизала пересохшие губы.

«Да не слушай ты никого, — сказал кто-то внутри её голосом. — Делай то, что важно тебе!»

Во дворе высокий девичий голос неожиданно затянул.

— Жаркий огонь полыхает в камине… Тень, моя тень на холодной стене…

Чистое, прозрачное, богатое обертонами сопрано.

— Жизнь моя связана с вами отныне... Дождик осенний, поплачь обо мне…[2]

В замкнутом колодце двора романс звучал печально и пронзительно.

Аврора подошла к окну. С третьего этажа уличную певицу было не видно, но, как настоящий артист, даже под моросящим дождём она допела до конца:

— Жизнь драгоценна, да выжить не просто…Тень моя, тень на холодной стене… Короток путь от весны до погоста... Дождик осенний, поплачь обо мне…

Аплодисментов не последовало, но как же в своём «замке» на берегу Финского залива Аврора оказывается скучала вот по этому питерскому непоймичему…

Она нажала номер, абоненту которого даже не дала имя.

Он ответил с первого гудка.

— Привет!

— Привет! — выдохнула Аврора. — Так приди и обними.