Красиво сломан

Когда Кэл, наконец, решает вернуться, он приносит пакет с продуктами. Кэл находит меня сидящей на диване. Телевизор включён, но выполняет роль, скорее, отвлекающего манёвра. Я хочу прямо с порога закидать его вопросами, но, естественно, это будет чертовски глупо и точно не даст мне ответов. Он привёл меня сюда не просто так. Я знаю, что он любит меня. Он должен. Я обязана дать ему время, но сколько?

— Ты собираешься использовать некоторые из тех навыков по готовке? — спрашивает Кэл, положив сумку на стол, прежде чем исчезнуть в спальне.

Сколько Кэл знает, что он видит? Ему известно всё, что происходит с Крисом? Я направляюсь к стойке и достаю из пакета коробку яблочного сока, яйца, бекон, два стейка, три картофеля и упаковку шпината. Если бы он был Крисом, этого определённо не хватило бы.

Я начинаю задаваться вопросом, на сколько мы здесь останемся. На один день? Несколько? Уверена, Кэйлен в порядке со Скоттами, но её место рядом с нами... не так ли? Как всё должно быть, когда она с нами? Он собирается сказать ей, что он Кэл? А что, если Крис вернётся? Что будет, когда она подрастёт? Ей придётся жить с двумя отцами? Я стану женщиной с двумя мужьями?

— Ты слишком много думаешь, — его голос вырывает меня из транса. Я пытаюсь прочесть Кэла. Какое у него настроение?

Он чистый холст.

— В последние дни я стараюсь держать свои мысли при себе. Кажется, так лучше для всех, — тихо говорю я, проходя мимо него к раковине, чтобы вымыть руки. Мужчина откидывается назад, чтобы посмотреть на моё лицо. По моему позвоночнику скользит озноб от этого взгляда. У Кэла всё ещё есть способность выводить им из равновесия мой разум, чтобы ослабить мой гнев.

— Мне говорили, что это может вызвать серьёзные проблемы, — говорит он, и мне приходится сдерживать свой смех. Я чувствую, как Кэл прижимается грудью к моей спине. Закрываю глаза и думаю о том, как мы жили раньше, до всего этого. Когда были только мы. Он прижимается ко мне ближе, его руки движутся по обе стороны от меня, и он моет их.

Я уже приняла решение. Он не получит моё тело, пока не откроет всю правду. Кэл владеет моим сердцем, но я могу, по крайней мере, отказать ему в своём физическом «я», независимо от того, насколько это сложно.

Я отхожу от него и открываю выдвижные ящики в поисках нужной посуды. Без единого промаха, Кэл вытаскивает сковородку и миску. Тихо, устрашающе тихо, несмотря на всё невысказанное между нами. Не думаю, что мы когда-либо так долго не разговаривали, даже когда один из нас был зол. Вряд ли Кэл злится. Но не я. Мне больнее, чем когда-либо, и я никак не могу смириться со всем, что произошло. Вопросы на вопросах, неразгаданные тайны, несвязанные теории, которые так и хотят вырваться из меня. Однако я не озвучиваю их. Держу всё внутри, но они будто витают в воздухе, когда мы садимся ужинать.

Кэл осуществляет тяжелую часть готовки – стейк и картошку. Я смотрю, как он делает то, что, как я теперь знаю, он узнал от миссис Скотт. Единственная вещь, которая является не таким большим секретом или тайной, как было раньше. Мне досталась лёгкая часть – шпинат.

— В шкафу над раковиной есть тарелки. Хочешь поставить их на стол? Я почти закончил. Твой шпинат скоро переварится.

Дерьмо.

Я выключаю плиту и, конечно же, посуда оказывается в шкафах надо мной. Я беру две и ставлю на стол. Через несколько мгновений Кэл приносит еду. По какой-то причине он кажется более домашним, чем когда-либо. Он выкладывает еду, а я накладываю немного в свою тарелку и быстро произношу молитву. Привычка, которую я приобрела после ужина со Скоттами. Открыв глаза, я ловлю его взгляд, сверлящий меня, как будто Кэл хочет поглотить каждое моё движение. Мне кажется, что он что-то скажет, но из его рта не выходит ни звука. Я перевожу взгляд на его тарелку, еды на которой вдвое меньше, чем взял бы Крис, и из меня вырывается хихиканье. Кэл подозрительно смотрит на меня.

— Что? — спрашивает он, раздражённо. Я качаю головой и снова хихикаю. — Что, Лорен? — требует он.

— Просто вы с Крисом... едите так... по-разному, — говорю я, быстро набивая рот ложкой картошки. Я чувствую себя иначе, называя его Кэлом. Это не похоже на больную тему, но на всякий случай бросаю взгляд на Кэла, чтобы проверить, ошибаюсь ли я. Вместо того, чтобы вновь увидеть его хмурость, я наблюдаю, как по его лицу распространяется самодовольная ухмылка.

— Он ел, как свинья, потому что не получал удовольствия, — говорит Кэл. Это шокирует меня, и я пытаюсь не показать удивления. Он же наблюдает за моей реакцией. Я пытаюсь не реагировать, но о чём он говорит? Мне хочется прикинутся дурочкой, но к чёрту это.

— Что ты имеешь в виду? — он не может ссылаться на то, что я думаю. Это невозможно, правда?

— Он и Дженна никогда... — я затихаю.