Красивые души

Между холмами располагались участки, подготовленные для жилищного строительства. Пока там не было ни домов, ни автомобилей, даже адреса не было. Они поднялись по широкой дороге, которая когда-нибудь станет главной магистралью района, и оказались на площадке, откуда был виден далекий центр Токио. Незримые для всех, они смотрели на освещенные полной луной кварталы небоскребов на Синдзюку, районы Нагата и Касумигасэки.[23]

В промытых слезами глазах Каору отражался профиль Фудзико, так четко, как никогда раньше. Он хотел навсегда сохранить в памяти ее взгляд, ее грустное лицо, ощущения от прикосновений к ее щекам и губам. Каору вечно будет вспоминать этот день, снова и снова возвращаясь к нему. Никогда раньше он не воспринимал Фудзико так, как сегодня, – всем сердцем, чисто и прямо. Он физически ощущал нить, которая связывала воедино их кровь и плоть. Но и это было возможно только сегодня.

– Мы опять будем жить каждый сам по себе. Ты заставляешь меня чувствовать себя одинокой. Даже вместе с тобой я боялась одиночества: вдруг я моргну – и ты исчезнешь.

– Это сон. Мне кажется, все было сном. И как я пробрался к тебе в комнату, и как мы касались друг друга щеками на вокзале Пенн-стейшн в Нью-Йорке, и как я чувствовал тебя своей кожей в ночь после концерта. Если бы все это было сном, он не приносил бы боли, но сладкое прошлое – яд. Как легко и просто было бы потерять память!

Фудзико молчала, глаза ее были закрыты. В ее умиротворенном профиле читалось желание принять и понять все. Каору тихонько опустил спинку автомобильного сиденья, бережно уложил Фудзико и одну за другой стал открывать створки, скрывающие ее белую мягкую кожу.

Принимая ласки Каору, Фудзико думала: наверняка ей придется расплачиваться за то, что она полюбила его, если это не сон. Связав друг друга кровью и плотью, они впустят в себя и грехи друг друга. Но стоит растворить грехи Каору в своем кровавом источнике – и их любовь станет бессмертной, считала она. Пусть сами они окажутся далеко друг от друга, эти грехи свяжут их сердца воедино.

Фудзико казалось: она знала имя Каору с давних-предавних времен. Все, что струилось как вода, все, что жило и дышало, она называла его именем. Теперь она будет беззвучно повторять его имя бесчисленное количество раз в день. Будет обращать к Каору свои вздохи. Смотреть в голубое небо, среди снега искать Каору. Прислушиваться к шуму прилива или журчанию ручья, пытаться различить его голос.

Они вернулись в Нэмуригаоку. Остановили машину около парка, где впервые увидели друг друга, и слушали тишину. Фудзико выйдет из машины, и они больше никогда не увидятся. Они знали об этом и старались сдержать свои чувства.

– Ты приняла решение, да? – прошептал Каору, отчаявшись.

– Да, приняла, – твердо ответила Фудзико. Ее ответ эхом отозвался в его сердце, пустом как пещера. Каору больше не чувствовал ни боли, ни печали.

– Когда?

– Я долго сомневалась. Но сегодня, увидевшись с тобой, я смогла решить. Полюбив тебя, я встретилась лицом к лицу со своими сокровенными желаниями. Благодаря тебе я поняла, к чему стремлюсь.

– Не я один нуждаюсь в красоте твоей души. Незаметно наша любовь пришла к истокам Японии.

Они опять замолчали. Каору ради Фудзико. Фудзико ради Каору.

Истративший все свои слезы Каору, будто внезапно вспомнив, хрипло сказал:

– Обещаю, я никогда не предам твою красивую душу.

– Спасибо. Каору, не забывай и о том, что мы пообещали друг другу раньше.

– Пока живо наше обещание… любовь не умрет.

– Да. Любовь не умрет. Я верю в это. И мы обязательно встретимся, как встретились в первый раз.

В голосе Фудзико чувствовалась уверенность, и Каору вновь поверил, что этот день обязательно наступит.

– Спасибо. Я буду ждать сколько потребуется. Поеду куда угодно. Если в Японии не найдется места для нашей встречи, я непременно отыщу его. И мы проведем этот день как сегодня.

Фудзико неспешно кивнула и еще раз посмотрела на профиль Каору. Ее взгляд показался ему чужим.

– Моя величайшая гордость – твоя любовь ко мне.

– Любить тебя – мое предназначение, ради которого я живу в этом мире.

Словно пытаясь сдержать нахлынувшие на нее чувства, Фудзико взялась за ручку двери. Когда она выйдет из машины, Каору сосчитает до десяти, заведет двигатель и, не оглядываясь, поедет в противоположном направлении. Он медленно закрыл глаза. Холодный воздух ворвался в салон. Аромат духов Фудзико и ощущение ее присутствия еще не исчезли. Пять, шесть, семь… В уголках глаз оставалось воспоминание о ее белых щеках. Восемь, девять, десять.

Из пустынной Нэмуригаоки без единого провожающего тихо уезжал автомобиль, в котором сидел мужчина, только что убивший свои чувства.

9

9.1

Любовь, начавшаяся и пришедшая к завершению в Нэмуригаоке, не оказала никакого влияния на историю… Впрочем, пока еще рано делать выводы.