Красивые души

– Я хотел забыть о ней. Но… как ни пытался, забыть невозможно.

– Мне грустно. Я-то думала: с ее отъездом в Нью-Йорк все кончилось.

Каору закрыл глаза, шумно вдохнул и сказал нараспев, будто читал стихи:

– Конца нет и не будет.

Их любовь никогда не закончится? Такое бывает только в сказках. Андзю сказала как можно более невозмутимо:

– Все кончено. А наши с тобой отношения только начинаются. Она выйдет замуж за наследного принца.

– Этого не может быть. Ты что, встречалась с Фудзико? Она сама тебе об этом сказала?

. – Встречалась. Пока она не говорит о замужестве. Но Фудзико знает о том, что я полюбила тебя. И о том, что ты ответил мне взаимностью. Этого не зачеркнешь. Уже поздно, Каору.

– Я хочу увидеться с Фудзико. Она сейчас в Нэмуригаоке?

– Сейчас за ней следят пуще прежнего. С ней никто не может встретиться. Не может даже приблизиться к ней. А потом, как бы тебе ни хотелось повстречаться с ней, не факт, что она захочет видеть тебя.

– Нет, я еще могу успеть. Ты же встретилась с ней, сестра. Я должен поговорить с ней сейчас, чтобы не раскаиваться потом.

– Не называй меня сестрой.

– Прости. Андзю, я умоляю тебя, устрой нашу встречу с ней один только раз, как ты помогла мне перед ее отъездом в Нью-Йорк. Иначе я не смогу петь. Андзю, ты похоронила мое прошлое! Ты зачеркнула наши отношения с Фудзико. Пришла пора ответить по счетам. Мне ничего не нужно, только узнать, что чувствует Фудзико, спросив это у нее самой. У меня нет никаких тайных планов. Я тоже не останусь перед тобой в долгу за то, что причинил тебе боль. Поэтому…

– Нет. Это слишком опасно. И думать забудь.

– Ну уж нет. Если и отказываться от нее, то лучше сперва разослать в газеты письма, рассказывающие о нашей с Фудзико любви. А Ино напишет скандальную статью.

– Что ты несешь? Тебе тогда больше не жить в Японии.

– Да какая разница? Я всегда был чужаком. Могу жить где угодно.

Сколько бы Андзю ни противилась, Каору ее не слышал. Острым, колючим взглядом он смотрел на то, что было видно только ему. Его не смущала опасность, он хотел встретиться с Фудзико во что бы то ни стало. Андзю читала решимость в его глазах. Ей стало страшно: сценарий, нарисованный ею, по воле одного из героев неминуемо катился к катастрофе, перечеркивая благополучную развязку, которую она сама придумала.

Андзю глубоко вздохнула и со словами: «У меня есть условие» – уступила его натиску. Ей ничего не оставалось делать, как стать режиссером тайной встречи, чтобы удержать Каору от безрассудства и избежать катастрофы.

– Вам нужно встретиться вдали от людских глаз. Это понятно. Дом Токива не подойдет, потому что вашу встречу следует скрыть и от отца и от мамы. Если вдруг станет известно, что я пытаюсь устроить твое свидание с Фудзико, отец посадит тебя под замок.

– Хорошо. Я сделаю так, как ты говоришь.

– И еще одно. Проверив чувства Фудзико, ты не будешь с ней больше встречаться. Если ты не пообещаешь мне этого, я и пальцем не шевельну.

– Ну а если Фудзико…

– Никаких «если». Даже если она ответит на твое желание, ваша встреча будет последней. Нарушишь обещание – и тебе на самом деле не жить в Японии. Я не могу смотреть, как ты плюешь на свое будущее. И из-за меня убиваться не стоит. Ты можешь мне пообещать?

Как поверить молча кивающему Каору? Она не могла избавиться от охватившего ее беспокойства. Почему-то она вспомнила книгу, в которой прочитала историю о птице. Кажется, там говорилось о мужчине, который никак не мог забыть сбежавшую от него женщину. «Надо было поступить так; нет, лучше было сделать это; наверное, она тогда на самом деле думала то-то и то-то» – поток терзающих его мыслей превратился в широкую реку. Андзю забыла, как называлась та книга, но она вспомнила историю о странной птице. Об альбатросе, который летит через океан, повторяя имя женщины, которую любил, когда был человеком. Но теперь он птица, и имя его любимой стало птичьим криком. Никто не может распознать в этом крике женское имя, только сбежавшая любимая понимает его.

– Каору, после смерти ты, наверное, вновь родишься птицей, – сказала Андзю, глядя на профиль Каору, думающего о Фудзико.

Каору, конечно, не понял, что она имела в виду, и спросил:

– Какой птицей?

– Которая летит через Тихий океан и кричит: «Фудзико, Фудзико!»

Каору чуть обиженно улыбнулся – он был таким милым. Опустив голову, он сказал:

– Значит, так тому и быть. Мою судьбу определили потомки мадам Баттерфляй, ее сын и внук.

– Ты сам загоняешь себя в подобные ситуации.

– Ой, – пробормотал Каору. Он порылся в карманах, достал бархатный мешочек и положил в руку Андзю.

– Что это? – Андзю открыла мешочек В нем лежал камень голубого цвета, чистый и ясный. Аквамарин. Андзю еще раз пристально посмотрела в лицо Каору. На мгновение она задумалась: что за смысл в этом подарке? Каору прошептал:

– Я забыл сказать, я не лгал тебе, Андзю, когда говорил, что люблю.