Красивые мамы дочек не любят

– Что ж, замечательно! По нынешним временам дитю свадьбу справить, как полжизни прожить… Это тебе не Наташу Ростову на бал собрать, при нынешних-то ценах! А потом… Потом нам с тобой предстоит жить бок о бок с Сашкиным стриптизом. А это испытание не для слабонервных, я думаю. Так что кончай киселиться, у тебя на это просто времени нет! Вытирай свои слезы и приступай к новой жизни. Только помни, что все и сразу никому никогда не дается. Жизнь штука сложная, но ее жить надо, а не наблюдать и не придумывать из стеклянного домика, если выражаться твоими образами, дорогая моя Соня…

– Нет уж, все, – решительно заявила Соня. – Не надо мне больше никаких образов. Хватит с меня. Буду жить реалиями.

– А помнишь, ты мне еще про один свой сон рассказывала? Ну, где ты все пишешь, пишешь какой-то сумбур…

– Ну да… И что?

– А то. Выходит, и этот сон тоже в руку. Так что пиши!

– Что писать?

– Роман своей новой жизни. С чистого листа. Все мы в этом смысле писатели. Все земные люди. Каждый – классик своей собственной жизни. И дай тебе бог, чтобы никакого сонного сумбура в твоем романе и близко не было!

Отсмеявшись, они одновременно положили трубки. Соня прошла на кухню, закурила первую за это утро сигарету. Посмотрела в окно.

Да, пора начинать новую жизнь. С первой страницы, с самых простых и обыденных дел. Сейчас, например, надо приготовить завтрак. Скоро проснутся ее девочки. Она вместе с ними сядет за стол и скажет Мишке, старшей своей дочери, что не нужен ей никакой красный диплом, что она очень любит ее, милую добрую тихушницу. Потом скажет Сашке, средней своей дочери, как гордится ее красотой и талантом, и верит ей, и всегда будет рядом, что бы ни случилось на выбранной ею дороге… А для Машеньки она приготовит горячее молоко с медом и маслом, и та будет сидеть у нее на коленях, пыхтеть-капризничать. Она непременно сделает так, чтобы дочь не боялась пыхтеть-капризничать! И все они дружно будут уговаривать ее выпить это молоко, одновременно обещая и почитать книжку про Робинзона Крузо, и не водить в садик, и купить новую куклу, и новые красивые ботинки, в которых можно будет бегать по лужам… Все у нее получится! Непременно получится! Потому что она не отдаст больше в нелюбовь своих дочерей – Мишку, Сашку и Машку, свою веру, надежду и любовь. Ведь она мать их – Софья!

Мышиная любовь

Какой замечательный шел дождь! Будто кто-то на небесах дернул за веревочку, открывая неведомую преграду, и сплошным потоком обрушился на землю благодатный июньский ливень, отчаянный и шумный, безжалостно ломающий тонкие стебли цветов и наполняющий душу радостью дачного летнего бытия. В такой дождь чувствуется движение жизни. Конечно же, обманное. Сейчас, сейчас он закончится и обязательно произойдет что-то очень хорошее. Знаменательное. Значительное. Или просто перемены какие-нибудь. А пока можно стоять и смотреть, как тяжелые капли норовят залететь на веранду, подбираясь все ближе и ближе. Как весело разбиваются у ног, обдавая их мелкими колючими брызгами.

Запахло горелым. Маша нехотя оторвалась от созерцания разбушевавшейся не на шутку водной стихии, вернулась на кухню. Так и есть, котлеты можно выбрасывать. Подгорели. Придется снова размораживать фарш, лепить новые. Тем более времени у нее – навалом. Все еще спят после вчерашних посиделок с шашлыками, выпивкой да обязательным ночным купанием в теплой мелкой речушке. И неизвестно, сколько еще проспят.

Вот всегда так! Они, значит, дрыхнут, а она должна мыть вчерашнюю посуду и готовить обед. А все потому, что алкоголя терпеть не может. Не умеет она, как Инна, красиво раскрепощаться, блестеть глазами, громко хохотать над своими же злыми и циничными шутками, направленными чаще всего в ее, Машину, сторону… Нет, где справедливость, а? Почему ясная голова за похмельную отвечает? Почему ей приходится ждать, когда изволят проснуться Инна с Арсением, хозяева дачи, и ее муж Семен? Половина воскресного дня как в воду канула, скоро уже и домой собираться пора. Завтра ж на работу…

Она так вчера и не осмелилась спросить у Арсения, что с ним происходит в последнее время. За весь вечер он не сказал и двух слов. Морщась, пил водку через силу, выплескивая остатки в траву, смотрел на Инну тяжелым осатанелым взглядом, курил одну сигарету за другой. Что у него могло случиться? Дела на его фирме вроде идут нормально. Она-то уж точно знает. Недаром проработала у него юристом больше пятнадцати лет. И не столько юристом, сколько правой рукой, доверенным лицом, другом и советчиком. А по совместительству еще и службу лучшей подруги его жены исполняла. А что, иначе и не скажешь. Именно – службу. Просто так дружить с капризной и самоуверенной Инной трудно, наверное. Служить – это вернее будет.

А с Арсением и впрямь что-то неладное творится… Неужели все-таки влюбила его в себя эта юная стерва Алена, новая секретарша, длинноногая короткоюбочная блондинка? Да нет, это было бы уж слишком пошло. Арсений не такой…