Красная Армия

Гордунов расстегнул застежки и распустил шнурки правого ботинка. Затем он затянул шнурки так крепко, что боль от сдавливания заглушила боль в ноге. Нужно было двигаться. Гордунов ощущал, как ситуация выходит из-под контроля. Они были так близко. Он был в ярости оттого, что оба моста еще не были захвачены.

Гордунов скомандовал сержанту принять командование остатками штурмового взвода. Приказал прикрывать подходы к мосту. Затем он начал спускаться по лестнице, крепко ухватившись рукой за перила, как только вышел из поля зрения солдат. Боль была непредвиденным, нелепым врагом.

Внутри больницы, казалось, был свой отдельный мир. Истерично плакала медсестра. Несмотря на надвигающуюся темноту, коридоры были ярко освещены. Воздух был сухим и теплым. Несколько сестер и врачей стояли в коридорах, готовые вступиться за больных. Было заметно, что в больнице много раненых с передовой.

Плач медсестры перерос в крик. Гордунов подошел к старейшему врачу, полагая, что тот сможет ответить.

— Заткни эту шкуру, — сказал ему Гордунов по-русски. — И выключи долбаный свет.

Врач не понял. Он коснулся рукава Гордунова, затараторив что-то непонятное по-немецки. Гордунов оттолкнул его, и когда врач попытался снова, он направил ему в лицо автомат. Затем он прицелился в одну из потолочных ламп и дал очередь.

— Понял? — Спросил его Гордунов. Он выстрелил в другую лампу. Врачи и медсестры бросились на пол. Гордунов подозвал одного из солдат, стоявших сложа руки.

— Боец, убери людей из коридора. И проследи, чтобы они выключили свет во всем здании.

Пулеметчик и автоматчик прикрывали главный вход на первом этаже. Гордунов приказал автоматчику следовать за ним, потому что не знал, сколько еще сможет терпеть боль в лодыжке, и хотел иметь возможность отправить кого-то с сообщением.

Автоматный огонь заставил его укрыться за автомобилями на стоянке. Мост был совсем рядом, но, чтобы попасть к нему, нужно было пересечь широкую открытую площадь перед ведущей к мосту дорогой. Группа солдат противника расположилась в здании напротив и блокировала подход. На самой улице не было никакого движения, только горели несколько уничтоженных автомобилей и дымились обломки боевой машины пехоты, уничтоженной вертолетами.

Не было никаких признаков присутствия Левина или отделения, перешедшего под его командование. Убью этого сученка, подумал Гордунов, размышляя, куда делся замполит. Гордунов пожалел, что не высадил больше людей на крыше больницы. Это было настолько рискованным, что он даже не поставил командование в известность об этой небольшой детали операции. Слишком многие офицеры авиации и ВДВ не были в Афганистане. Слишком многие из них были мягкими и безвольными, такими, как Левин, и возражали бы даже против малейшего использования здания больницы. Гордунову казалось, что ему приходилось бороться с врагами по обе стороны линии фронта.

— Возвращайся, — сказал Гордунов солдату. — Занять позицию на крыше. — Гордунов указал на юго-западный угол здания больницы. — Передай сержанту Дуброву приказ сосредоточить огонь на противоположной стороне улицы…

Прежде, чем солдат смог побежать прочь, взрыв гранаты осветил здание магазина на противоположной стороне улицы, выбивая последние уцелевшие стекла в витринах. Сразу после взрыва темные фигуры бросились на штурм вражеских позиций. В считанные секунды автоматные очереди залили здание, и вражеские солдаты повыскакивали с поднятыми руками, что-то крича на иностранном языке.

Подход к мосту был чист.

Капитан Левин со своим отделением обошел вражескую позицию с тыла. Гордунов испытал одновременно и облегчение, так как насущная проблема была решена, и, в тоже время, определенное смущение оттого, что замполит оказался настолько хорош.

Гордунов поймал солдата за руку.

— Забудь все, что я говорил. Просто поднимись наверх и скажи сержанту Брончевичу прибыть сюда с рацией. Понял меня?

Солдат кивнул. На его лице явно читался страх. Кого он боялся больше — боя или командира, Гордунов не мог сказать.

Когда солдат убежал назад к больнице, Гордунов короткими перебежками направился через улицу, укрываясь за машинами, на случай, если поблизости остались еще вражеские солдаты. Каждый шаг отзывался болью в лодыжке.

Левин уже отправил отделение дальше к мосту. На том берегу продолжался бой, но на этом никто больше не стрелял. Левин был взволнован, но доволен. Его восторг от выполнения поставленной задачи делал его похожим на подростка.

— Товарищ командир, мы взяли пленных.

— Я видел.

— Их больше. Мы застали их врасплох. — Он повернулся к проходу. — Сержант… Приведите пленных.

Ночная темнота полностью сгустилась вокруг. Но свет, исходящий от горящих машин, освещал восемь человек в чужой форме; всем им было под тридцать или даже больше, а некоторые явно были не в той физической форме, чтобы быть солдатами.

— Они засели на дороге, — сказал Левин. — Я думаю, они просто пытались решить, что будут делать. А мы пришли и помогли им определиться.

— Вы разбираетесь в форме. Это немцы?

— Так точно, товарищ командир. Срочники. Этот имеет звание, аналогичное старшему сержанту.