Красная Армия

Серега остался верен себе и принялся рассказывать байки о том, как скосил из своего пулемета неисчислимые полчища врагов. Леонид заметил, что большая часть боезапаса все еще была при нем, но он принял эти сказки, не выражая ни согласия, ни неверия. Машина их отделения пропала, но лейтенант Корчак, их политрук, принял под свое командование младшего сержанта Кассабьяна, и их отделение снова стало частью армии. Корчак похвалил их за храбрость и спросил, как они себя чувствовали теперь, когда стали ветеранами. Но было очевидно, что его не интересовали их ответы. Политрук был расстроен тем, что многие комсомольцы роты, помогавшие ему в воспитательной работе, были убиты или ранены. Казалось, что наиболее активные и восторженные коммунисты привлекали к себе смерть. Когда Корчак отошел, Серега с иронией заметил, что война не так уж и плоха, если поубивала столько подхалимов. Затем он рассмеялся и принялся иронизировать на тему того, чем сам Корчак занимался во время боя.

Их подразделение стояло на месте, в то время как другие ушли вперед, туда, где гремел бой. Корчак вернулся и заявил, что они должны помочь собирать раненых, пострадавших за дело международного мира и социалистического братства. Санитары, такие же молодые парни, как и остальные солдаты, были явно в растерянности перед таким бардаком. Они вроде бы как обычно склонялись над кем-то из раненых, и, казалось, играли с ним. Но Леонид не верил, что они действительно знали, что делать.

С одной стороны, Леонид удивлялся себе. Он отнюдь не возражал против того, чтобы поднимать и переносить раненых. Он хотел, чтобы им стало лучше, хотя их страдания и не производили на него глубокого впечатления. Он бормотал какие-то слова утешения, повторяя всем невезучим ребятам, что с ними все будет в порядке. Правила требовали, чтобы офицеров относили в санчасть в первую очередь. Но сейчас офицеры тоже были простыми парнями или молодыми мужчинами, которые не излучали власти, а просто молчали от шока, жаловались на свои беды или стонали от дикой боли. Солдаты загружали раненых офицеров в небольшую колонну санитарных машин, а потом грузили на оставшиеся места младших по званию раненых. Когда санитарные машины потянулись в тыл, они приступили к кропотливой работе по сбору основной массы раненых и погрузке их в обычные транспортные грузовики. Нескольких раненых солдат противника игнорировали до последнего, но потом все же погрузили в уже переполненные машины. Большинство машин с ранеными не сопровождались санитарами, только в двух были офицеры, почему, Леонид так и не понял. Корчак приказал всем поменьше касаться темы раненых.

Когда раненые, наконец, были собраны, солдат из роты Леонида погрузили на боевые машины, которые все еще были на ходу. Леонид, Серега и сержант Кассабьян ехали вместе с оставшимися без машин членами экипажей, половина которых, как знал Леонид, принадлежала парадному батальону. Атмосфера сильно изменилась, и к солдатам вернулась расслабленность и разговорчивость. Дождь, наконец, прекратился, и они ехали по немецким дорогам с открытыми верхними люками десантного отделения, держа оружие наизготовку и просто глядя на проносящиеся мимо картины.

В поздних сумерках они проехали через деревню, улицы которой, казалось, были усеяны бриллиантами — отражавшими зарево пожаров осколками битого стекла. Вдоль по улице, там, где огонь еще не дошел до зданий, окна закрывали плотные шторы, отчего дома напоминали маленькие крепости. Но разорвавшийся в конце улицы артиллерийский снаряд снес взрывной волной шторы со всех ближайших окон, сделав их похожими на темные, мертвые глаза. Леониду казалось, что последние нетронутые дома смиренно ждали своей участи, будто овцы на заклание. На центральной площади деревни мертвые тела устилали собой тротуары, многие из них явно не были солдатами.

В соседней деревне их маленькой колонне пришлось ждать, пропуская батарею буксируемых противотанковых орудий с длинными тонкими стволами. Затем опять пришлось остановиться, пропуская колонну военной техники, которой Леонид никогда раньше не видел. Огромные машины напоминали не то комбайны, не то гигантские пыточные орудия.

— Саперы, — сказал ему один из солдат, стремившийся блеснуть своими познаниями.

Наконец, машина с Леонидом и его товарищами направилась к двум домам на окраине деревни. Кассабьян принял командование. Незнакомый офицер приказал ему занять позиции в доме рядом с дорогой.

Даже в темноте Леонид мог сказать, что прежние хозяева были весьма зажиточны. Кассабьян нерешительно скомандовал занять позиции у дверей и окон. Но вскоре он тоже поддался общему желанию исследования. Серега даже попытался включить свет, но электричества не было. Солдаты бродили по дому при свете спичек, присвоенных зажигалок или нескольких найденных в доме свечей.