Красная Армия

Безарин вспомнил, как двигался тем неопределенным пурпурно-серым полуднем. Вспомнил потертое сиденье в трамвае, пропахшем запахами зимней одеждой, мочи и химикатов. Из части он направился 23-м маршрутом до площади Конева, затем 35-м к административному зданию, где проходили занятия. В старых австрийских казармах, хорошо построенных и плохо отапливаемых, никогда не было достаточно места для нормальной жизни всех солдат и офицеров. Трамваи тоже были переполнены, но иногда ему везло, и, выйдя пораньше, можно было занять свободное место прежде, чем они забивались под завязку. Тогда можно было почитать конспекты. В университете не хватало места, и часть аудиторий для офицеров временно размещалась в здании администрации сельскохозяйственного кооператива. Все были довольны этим, потому что там был и кафетерий для сотрудников, где можно было достать пирожные или другие закуски даже во второй половине дня, когда большинство подобных заведений в городе закрывались или пустели. Офицеры иронизировали, что представители руководства кооператива, именуемые ими «наши кулаки» никогда не останутся голодными. Анна тоже была предметом для шуток среди офицеров, но смеяться над ней можно было только в ее отсутствие, поскольку это был единственный способ справиться с ее отпором.

Она была очень нестандартной девушкой, молодой аспиранткой филологических наук. С волосами, которые обрамляли воротник шубы струями льющегося в бокал коньяка. Ведя занятия, она тоже была резка, словно коньяк. Это не пустяк, товарищи офицеры. Всем внимание. Маленькая полька уже здесь.

Офицеры попадали на эти курсы по разным причинам. Командующий военным округом имел тесные связи с городскими и областными партийными чиновниками. И посвятил себя модному ныне в военное среде стремлению «повысить уровень образования офицеров», а также «улучшить отношения между армией и обществом». Результатом стало открытие ряда вечерних университетских курсов. Офицеры старшего поколения считали это чушью. Но младшие офицеры, которые не видели пользы своей карьере в командировке в Афганистан, с готовностью шли на них. Это давало также немного свободного времени в череде служебных обязанностей. Наибольшей популярностью пользовались такие модные предметы как «Технологии автоматизации». Безарин был одним из немногих, кто записался на литературу. Он искренне хотел повысить свой культурный уровень и, кроме того, планировал в будущем опубликовать свои взгляды в военных журналах, надеясь, что его предложения будут приняты и приведут к положительным изменениям. Большинство же его сокурсников пошли сюда, потому что считали литературу самым легким предметом. Но когда появилась эта маленькая, до навязчивости изящная полька, работы хватило на всех. Офицеры прозвали ее «Месть Ярузельского». А Безарин, имевший очень небольшой опыт общения с женщинами-преподавателями за долгие годы Суворовского училища, военного и высшего танкового училища, влюбился в свою «учительницу».

Он всегда считал себя твердым и решительным человеком. Но заметил, что боится неодобрения от этой хрупкой девушки, словно она была бешеного нрава командиром. Стесняясь своего небольшого роста, он спешил, чтобы быть на месте до того, как она придет. Когда он занимался служебными делами, мысли о боевой подготовке и тактических наставлениях перемежались с образом преподавателя Садушки, когда она заходила с морозной улицы, со щеками, горящими ярко-красным цветом из-под воротника шубы и шарфа. Он не знал, как заговорить с ней. Потом он узнал, что она тоже знала о кафетерии и приходила пораньше, чтобы успеть поесть перед занятиями. Собрав в кулак все мужество, данное ему семьей, включавшей три поколения кавалеристов и танкистов, он ждал ее целый день. И когда она, наконец, вошла, отряхивая с себя снег, он подошел к ней, держа в руках поднос с двумя чашками чая и горкой сладких булок.

Она посмотрела на него яростными зелеными глазами с выражением председателя революционного трибунала, решающего судьбу спекулянта.

И, наконец, сказала.

— Пожалуйста, садитесь, капитан Безарин. Я бы хотела с вами поговорить.

* * *

И весна пришла в Галицию раньше. Из-под грязи и слякоти переходного периода появились первые цветы, теплые ветра понеслись над Карпатами с золотого юга. Ни одна из немногочисленных девушек, с которыми был знаком Безарин, не была похожа на эту. Она заставила его читать Чехова, а он послушно подчинился. Офицеры в этих книгах никогда не были заинтересованы в исполнении своих обязанностей, и именно поэтому российская императорская армия так позорно проявила себя в войне с Японией. Три сестры никогда ничего не делали, только жаловались. Они никогда не были ничем довольны. В конечном итоге, он заявил, что эти книги не имеют никакого отношения к действительности.

— Но это, — настаивала она, когда они гуляли в распускающемся зеленью парке. — Одни из величайших шедевров русской литературы. Неужели они тебя совсем не трогают?