Красная Армия (ЛП)

— По крайней мере — холодно заметил Трименко. — Я понимаю суету по поводу скорейшего занятия Люнебурга. Я никогда не считал, что это имеет смысл с военной точки зрения, и сейчас тоже так не считаю. — Трименко посмотрел на Штейна, едва скрывая отвращение. — Товарищ из генштаба объяснил нам великий смысл этого мероприятия. Но я по-прежнему нахожу эту операцию бессмысленной тратой ресурсов. И, — Трименко посмотрел вниз, на пол, а затем в глаза Чибисову. — Мы не варвары.

Чибисов разделял озабоченность Трименко. Но как начальник штаба он знал, что у них не было другого выбора, кроме как выполнять распоряжения генштаба. Конечно, они могли внести некоторые коррективы в план операции. Одобрения маршала Крибова было вполне достаточно. Но вопрос со Штейном был особым, и было важно не проявить слишком много самостоятельности. Тем не менее, Трименко должен был принять его, так или иначе.

— Товарищ командующий армией, позвольте дать вам немного информации. — Сказал Чибисов, будучи неуверен в том, может ли он добиться желаемого. — Как вы знаете, мы живем в эпоху начала революции в способах ведения боевых действий. Лично я считаю, что в этой череде революций ядерная, возможно, была ложной дорогой. Затем произошла информационная революция, с которой вы, несомненно, знакомы. На западе говорят о переходе к «информационной эпохе» и, возможно, они правы в этом. Советская система всегда придавала важнейшее значение информации, в частности, правильному уровню пропаганды. Сегодня новые средства создания и передачи информации открыли небывалые возможности. В силу успехов наших пропагандистских методов в прошлом, мы должны думать о применении информационных технологий на новом уровне. Несомненно, мы оба понимаем значение информационной войны, которая способна ослепить противника, поставить под сомнение его действия и намерения, ввести в заблуждение, подталкивать к нужным нам действиям. Но как нам контролировать обстановку на этом новом поле боя? Если война расширилась до уровня конфликта между системами, мы должны признать, что на самом деле нам предстоит изменить наши представления о полях сражений. Этот фильм — информационное оружие, нацеленное на головы милитаристов. Нацеленное на руководство и население Запада.

— Если фильм возымеет такой эффект, как заверяет нас полковник Штейн, — сказал Трименко — зачем нам отвлекать часть моих сил, чтобы на самом деле уничтожить этот город?

— Люнебург был тщательно выбран генштабом. — Сказал Чибисов, повторяя, словно попугай, аргументы Штейна. — Он в пределах досягаемости с самого начала операции, слабо защищен и имеет большую культурную ценность для западных немцев из-за своих памятников архитектуры. В то же время, город не имеет никакой хозяйственной ценности. Отдел полковника Штейна потратил немало сил на то, чтобы построить модель главной площади города и других известных его мест, которые и были разрушены в этом фильме. Можно сказать, чудеса советского кинематографа. Но когда этот фильм будет круглосуточно транслироваться, он должен быть дополнен реальными кадрами, а главное, нужно учитывать, что противник попытается проверить эту информацию. На месте исторических кварталов должны остаться руины. Мы должны уничтожить настоящий город, после того, как сняли разрушение его модели.

Трименко все еще не собирался сдаваться. Чибисов знал, что он был жестким и упрямым человеком, и каменное лицо командарма сейчас это подтверждало.

— А чего мы добьемся? В самом деле? Одна из моих дивизий теряет время, мы задействуем для этого десант, отвлекаем от реальных целей штурмовики и, возможно, теряем так необходимые нам вертолеты. — И ради чего, Чибисов?! Что мы хотим показать западным немцам? Покажем всему миру, что мы варвары?

Чибисов был согласен, но ничего сделать не мог. Как выразился Малинский, это то, что устроили бы татаро-монголы, имея современные технологии.

— Видите ли — сказал Чибисов. — Пропаганда будет направлена на то, что таких инцидентов легко можно избежать. Завтра наши репортеры будут на всех участках фронта. Я ожидаю, что Гёттинген станет отличным примером того, что произойдет, если сопротивления не будет или оно будет незначительно. Но правительство и население ФРГ получат предупреждение, что если сопротивление продолжиться, будут новые Люнебурги, не потому, что мы так хотим, а потому что они не оставляют нам другого выбора. Они также увидят непострадавшие города и деревни там, где не было оказано сопротивления. В любом случае, мы сможем убедить значительную часть населения ФРГ, что за разрушение города более ответственные голландцы, чем мы, потому, что решили защищать его. Мы бы не тронули город, если бы они не заставили нас вступить в бой.

— А если голландцы не будут отстаивать Люнебург?