Красная Армия (ЛП)

— Это не важно. Вы видели фильм. Даже если голландцы завтра сквозь землю провалятся, они все равно будут виновны в разрушении города, потому, что так было снято. Конечно, теоретически голландцы могут привести доказательства обратного. Но напуганные люди не ждут объяснений, тем более, от заинтересованной стороны. Что голландцы или НАТО могут привести в качестве контраргумента? Пустое возмущение? Оправдания всегда слабее обвинений. Можно сказать, элементарная физика.

Полковник Штейн прервал разговор. На правах представителя генштаба с особым заданием, он не собирался позволить мелким препятствиям, вроде разницы в званиях, встать на пути выполнения его задачи.

— Товарищи, — сказал он менторским тоном. — По оценке генерального штаба западные немцы стали столь материалистичны и столь привыкли к комфорту, что они не смогут вынести разрушения своей страны. Они быстро потеряют волю. Бундесвер будет сражаться, но только на начальном этапе. Их офицерский корпус не есть представители народа. Эта операция, в сочетании с окружением и угрозой уничтожения немецкий войск и угрозой ядерных ударов НАТО по их же территории ради спасения других стран, вынудит немцев быстро найти повод сдаться.

Командарм посмотрел на штабного полковника.

— А если не сработает? Если он проигнорируют это? Или фильм наоборот, заставит их сражаться отчаяннее?

— Они не станут, — сказал Штейн. — Независимо от того, как они будут сражаться, мы будем следовать этой стратегии. У нас есть такой же фильм о Хамельне. И, если будет необходимо, мы можем нанести удар по среднему городу, вроде Бремена или Ганновера. Но, в конце концов, генштаб убежден, что такой подход приведет к скорейшему окончанию войны на наших условиях.

Трименко повернулся к Чибисову.

— Все равно мне это не нравится. Это не по-солдатски. Да и не нужно отвлекать любые силы от решения действительно важных задач.

Чибисов заметил, как изменился голос Трименко. Командарм говорил уже не столь непреклонным тоном, чего не мог скрыть, несмотря на тщательный подбор слов. Он, так же как и Чибисов, понял, что спорить бесполезно. Его слова были сказаны лишь для проформы.

Чибисов обратился к Дудорову.

— Юрий, а что вы думаете об этом? Вы же знаете западных немцев лучше, чем любой из нас. — Дудоров предпочитал, чтобы к нему обращались только по имени, без отчества — одна из его «западных» привычек.

Дудоров посмотрел на Чибисова и Трименко со всей торжественностью, которую могло выразить его пухлое лицо. И сказал необычайно медленно:

— Товарищи… Я считаю, что это блестящий план!

* * *

Проводив Трименко, Чибисов побрел в оперативный центр. Диспетчер, управлявший воздушным движением, не хотел давать разрешение на вылет вертолета в связи с ожидаемым пролетом крупных сил. Диспетчер, впрочем, не знал о том, что пролет будет началом авиационного наступления, а знал только то, что ему приказали очистить небо за час до рассвета. Ситуация потребовала личного вмешательства Чибисова, усугубив и без того скверное настроение Трименко. Он должен был находиться на командном пункте своей армии. Вскоре небо действительно станет тесным, когда волны самолетов пойдут на запад, чередуясь с пусками оперативно-тактических ракет и залпами артиллерии, пробивая себе путь через вражескую ПВО. Затем весь фронт пойдет в наступление.

В командном центре было гораздо спокойнее, чем ожидал Чибисов. Затишье перед бурей, подумал он. Малинский пользовался последними часами спокойствия, чтобы поспать. Пусть спит, решил Чибисов. Завтра Малинскому предстоит лететь на фронт, чтобы быть вместе с командармами на критических участках и управлять наступлением с передового командного пункта фронта ближе к границе с ФРГ. Так что ему нужно было быть отдохнувшим. Чибисов по сравнению с ним спал значительно меньше. Эти «нормы» они негласно определили уже давно.

Офицер отмечал что-то на огромной карте, другие принимали информацию по телефонам. Рации на постах управления молчали, за исключением рутинных переговоров об организации движения, которые противник мог ожидать. В ночной тьме части и соединения посылали множество фиктивных сообщений, часто с ложных позиций, чтобы противник счел, что ничего особенного не происходит. Но важнейшие средства связи все еще молчали.

Через семь минут первый самолет поднимется с аэродрома в Польше. Затем другие самолеты взлетят с полос между Польшей и Великой Разделительной Линией в такой последовательности, что небо накроется металлическим одеялом. Чибисов был согласен с Малинским. Авиационный удар был ключевым элементом наступления.

Чибисов обошел банк накопителей информации, стоящих на втором ряду столов от карты. Он остановился у поста контроля средств радиоэлектронной борьбы. Чибисов положил руку на плечо подполковнику, говоря ему не вставать.

— Все в порядке?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Никаких сюрпризов?

— Пока нет. Мы не узнаем этого еще полчаса, или немного позже. Тогда, может быть, действительно начнутся проблемы. На таком уровне мы еще никогда не работали.