Красная Армия против войск СС

Тут стоит заметить, что человек может ходить полностью бритым не только тогда, когда он склонен к раннему облысению, но и в том случае, если он заинтересован в том, чтобы его не узнали те, кто помнит его с шевелюрой, усами или бородой. Рассказ о том, что Хускивадзе избил следователя полковника Баландина, большого доверия не вызывает. За такое, скорее всего, расстреляли бы. Хотя, может быть, за это дело ему и добавили статью о терроризме, увеличившую его срок до 25 лет. А вот упоминание о фотографии Хускивадзе в немецкой военной форме кажется вполне правдоподобным и может служить доказательством службы Хускивадзе в грузинском легионе. По всей вероятности, в 1946–1947 годах эту службу Авениру Михайловичу удалось утаить от следствия, а теперь каким-то образом нашлась компрометирующая его фотография. Можно также допустить, что из факта службы Хускивадзе у немцев в дальнейшем следователи состряпали дело о терроризме (арестован-то он был за антисоветскую агитацию, в качестве которой сочли восхваление американской военной мощи).

Рассказ о наличии у Хускивадзе потертой военной формы британского десантника выглядит вполне правдоподобно. Хорошо известно, что некоторые советские военнопленные после освобождения завербовались в британскую армию, где успели до репатриации прослужить несколько месяцев. Бывшие советские военнопленные, например, были в составе британского патруля, арестовавшего Гиммлера. Вероятно, Авениру Михайловичу довелось послужить в одной из британских воздушно-десантных дивизий. Другой же рассказ, насчет того, что перед освобождением Хускивадзе потребовал вернуть ему мундир майора, — это расхожая легенда, применяемая к различным известным личностям, например, к Константину Рокоссовскому, который будто бы потребовал, чтобы ему перед освобождением доставили мундир и белого коня. Ни грана правды, разумеется, в таких легендах нет. Очевидно, в лагерных рассказах Хускивадзе присвоил себе майорский чин, а в беседах со Шнеером произвел себя в полковники. На самом деле после выпуска из училища Хускивадзе имел звание не выше лейтенанта, а поскольку провоевал считаные дни, никакого производства получить не мог.

И действительно, в лагере Хускивадзе, по словам Мельникова, излагал несколько иную версию своей биографии, чем в беседах со Шнеером, не менее фантастическую: «Родился он в Петербурге в январе 17 года. Называл себя человеком николаевского засола, задела, розлива. После революции семья жила то в Ленинграде, то в Тбилиси. Отец был членом ЦК компартии Грузии…

Учился Авенир Михайлович в Ленинграде в Технологическом институте на электротехническом факультете и одновременно в Академии художеств, в 1939 г. в Тбилиси открылся факультет связи, и Хускивадзе перевелся туда. В 1940–1941 гг. участвовал в союзных соревнованиях по боксу в легком весе. Выступал под фамилией Гоглидзе, которая стала спортивным псевдонимом. Объяснение простое: отец член ЦК, а сыну морду бьют.

В Красную Армию призван в конце 1940-го или начале 1941 г., попал в военную разведку. Подробно рассказывал об отступлении Красной Армии. Дальше работает в немецком тылу… Одна из историй его такова. В 1943 г. немцы отозвали с фронта гауптмана и направили на должность начальника сборки ФАУ-2. Этот немец благополучно доехал до Варшавы. Когда пересаживался с поезда на поезд, его взяли наши разведчики и убили. Я спросил А. М.: Вы его сами убили?

Нет, это сделали другие люди в моем присутствии.

А я с его документами поехал на завод, где собирали ФАУ… и полгода работал. Убитый немец был инженером, выпускник Лейпцигского высшего технического училища (подобно МВТУ им. Баумана). У нас с ним схожие специальности. Все документы, моя подготовка были сделаны заранее. Затем мне приказали исчезнуть. Я взял отпуск и уехал в Бельгию. Меня случайно задержали на эльзасской границе. Хороших документов у меня не было. Мой немецкий язык с русским и грузинским акцентом определили как эльзасский. Поскольку я не называл свою национальность, меня долго допрашивали, а затем отправили в Бухенвальд, как лицо без гражданства. Я спросил, как протекали допросы, били или нет.

Нет, не били, но следователь постоянно тушил об мои руки сигареты, а курил он без перерыва. И действительно, на руках А. М. были шрамы. По Бухенвальду его знали два человека: подполковник Бонифатьев, командир погранполка, попавший в плен раненым.

Стараниями разведки А. М. был переведен из Бухенвальда в какой-то маленький лагерь, откуда ему организовали побег. После войны работал в комиссии по репатриации. Среди немецких военнопленных в американской зоне опознал своего следователя, забрал у американцев и расстрелял. Немец был поражен, узнав в Хускивадзе советского офицера…

Почему-то последнее место службы Венгрия. Какие-то были неприятности. Мне было непонятно, почему он поселился в Ленинск-Кузнецке. Ответ был уклончив: хотел затеряться. Начал работать инженером-механиком в каком-то тресте, но там что-то не заладилось. Тогда ушел в спортивную школу».