Красная башня

– Не совсем, мой дорогой аспирант. Не совсем. Это фигура куда более зловещая. От доктора здесь только маска. В этот клюв тоже набивали сильно пахнущие целебные травы, чтобы уменьшать запах гниющей плоти. Но это не доктор, он не занимался лечением. Он приходил к мертвецам. Когда в доме все уже были мертвы. Своим крюком он вытаскивал трупы из жилищ и тащил их на окраину города, к большому костру. Там их сжигали, а он шел за следующими. Это мортус. Прислужник смерти.

Профессор снял очки, ткнулся носом в изображение и принюхался.

– Готов поклясться, что рисовали сажей из крематория.

Ивана передернуло.

– Да, унибаптисты всегда старались быть аутентичными. Как еще рисовать мортуса, если не сожженными человеческими трупами?

– Получается, секта еще существует. И кто-то из них ходит по городу в костюме мортуса и убивает людей.

Садовский покачал головой.

– Нет. Больше похоже на действия подражателя. Кто-то увлеченно копирует их рисунки. Костюмы, символы. Унибаптисты презирали все, кроме изображений. Их мир был двухмерным и двухцветным. И я не вижу здесь свежих рисунков. Им всем не меньше десяти лет.

– Сам говоришь, тут километровые тоннели. Мы еще не все катакомбы обыскали.

– Вряд ли их можно обыскать все. Да и не обязательно это делать. Сознаюсь, мне не очень уютно осознавать, что где-то рядом бегает мортус с крюком. Пусть даже и не настоящий. Во время чумных эпидемий ходили слухи, что мортусы вытаскивали из домов не только мертвых, но и живых. Приходили ночью, душили в постелях и вытаскивали крюком на улицу. Кое-кто так избавлялся от неугодных. Сейчас нет чумы, но, видно, наш современный мортус не понимает разницы между эпидемиями.

Иван подошел ближе.

Мортус на стене действительно напоминал то длиннорылое существо, что напало на него позапрошлой ночью.

– Все это нужно обдумать и попробовать расшифровать, – сказал профессор. – И лучше всего это делать в тишине собственного кабинета. Ты все заснял?

– Да. В разных ракурсах. И крупно, и общим планом.

– Значит, пора отсюда выбираться.

***

– Ходим по двое. Напарников из виду не теряем. В штольни далеко не углубляемся. Входы отмечаем на схеме и ставим знак на ближайшей стене.

– Какой знак? – спросил один из оперов.

Усманов подумал.

– Да любой. Крест ставьте. Маркером. Потом ими займемся. Давайте, за работу. Судмедэксперт и вы двое со мной, труп осматривать.

Сотрудники разошлись в разные стороны.

– Надеюсь, там будет простой, честный труп, – сказал судмедэксперт, поднимая чемоданчик. – Без символов, идолов и отрезанных голов.

– Честнее не бывает. Труп как труп. В камуфляже.

Они спустились вниз, пробрались под нависающими балками и свернули за угол.

Усманов встал, как вкопанный.

– А где же труп? – спросил судмедэксперт, разглядывая пятна крови на полу.

Трупа не было.

***

– Это все бестолку, – заявил Иван, когда они подошли к машине. – Книги здесь точно нет.

– Зато наверняка есть новая подсказка, – возразил Садовский. – Думаю, несколько часов мне хватит, чтобы со всем разобраться.

– Нет у меня времени на подсказки. Надо людей искать. Наверняка же кто-то жив еще из этой секты.

– Может, жив. А может, нет.

Они стояли у кучи хлама. Иван задумчиво пинал торчащий обломок доски и не сразу заметил, что часть мусора обвалилась, обнажив ржавую вывеску.

На железном щите едва различались давно выцветшие буквы.

– Что это?

Садовский пригляделся.

– Видимо, остатки планов по реконструкции развалин. Лет десять назад один местный нувориш выкупил их у города и хотел открыть здесь ресторан. Но что-то не заладилось. Только вывеска осталась. – Он открыл машину. – Ну? Чего торчишь? Залезай.

– Не сейчас, Палыч. Кое-какие вопросы остались. Пойду задам их товарищу старшему следователю.

– Ну, как знаешь.

Лупоглазый мерседес выпустил облако вонючего дыма и укатил в темноту.

Иван еще раз глянул на крупные буквы «ВОРОНЦОВЪ», выгравированные на мятом железе, и спустился обратно вниз.

***

Он не знал, что искать, и двигался наобум, из коридора в коридор, из штольни в штольню. Капала вода, хлюпали под ногами лужи. С потолка змеями свисали корни и торчали почерневшие балки. Иногда на пути попадались небольшие помещения с уходящими вверх бетонированными колодцами, и тогда Иван ненадолго останавливался, разглядывая стены, залежи хлама и лестницы из ржавых скоб. Пару раз ему казалось, что кто-то идет в темноте следом. В таких случаях он останавливался, выключал фонарик и ждал. Тишина была мертвой.

Воронцов был связан с развалинами, а значит явно знал больше, чем рассказывал. Возможно, все это до сих пор принадлежало ему.

Позднее Иван не мог себе объяснить, чем его привлекла узкая щель между бетонными плитами на одной из развилок. Может своей незаметностью. Ее было трудно увидеть за кособокими подпирающими потолок бревнами. А может просто сработала интуиция, а чутью Иван привык доверять.

Щель была настолько тесной, что пролезть удалось только сняв куртку и выпустив воздух из легких.

Фонарик вспыхнул, мазнув по кирпичным стенам и сводчатому потолку.

Помещение было маленьким, всего метров десять, и низким, так что приходилось стоять, наклонив голову.