Красная Борода

Тем временем Ниидэ осмотрел стонавшую на земле че­тверку. У двоих были сломаны руки, у третьего, по-видимо­му, переломана нога, у четвертого, лежавшего без созна­ния, из рассеченной губы струилась кровь. Перво-наперво Ниидэ привел его в чувство, затем приказал Такэдзо от­крыть корзину с лекарствами и смазал мазью ушибы, синяки и кровоподтеки у остальных. Несмотря на шум и крики де­рущихся, близлежащие увеселительные заведения были на­глухо закрыты, оттуда не доносилось ни звука. Их обита­тели затаились, не желая быть втянутыми в драку и отве­чать за ее последствия. Затем Ниидэ наложил лубки, ис­пользовав принесенные полуголым дощечки.

—  Немного перестарался, — пробормотал Ниидэ, ока­зав первую помощь. — Надо бы знать меру. Врачу не го­дится действовать так грубо.

Нобору и Такэдзо переглянулись.

—  Для него такие стычки не впервой, — шепнул Такэд­зо. — Странно, что эти молодчики не знали.

—  Ну вот и все, помоги им подняться и отведи к доктору Иноде. Я им оказал первую помощь, а он пусть осмотрит поосновательней.

—  Навряд ли после того, что случилось, господин Инода нас примет. — Полуголый покачал головой и скорчил ки­слую гримасу.

—  Тогда приходите к нам в больницу. Подлечим и поговорим насчет работы. Не век же вам бездельничать и без­образничать.

—  Вы это серьезно? — спросил полуголый, почесывая затылок.

—  Ты уж меня прости, я и вправду чуть перестарался, — сказал Ниидэ и, обернувшись к Нобору, подал знак следо­вать дальше.

—  Печальная история, — бормотал он, когда они в на­ступивших сумерках возвращались в больницу. — Врачи вступают в сговор с хозяевами веселых домов, наживаются на падших женщинах, не лечат их, не дают необходимые ле­карства, зато заставляют платить огромные деньги за бес­полезные снадобья. Так чем же они лучше грабителей и убийц? Я обо всем этом знал и раньше, но сегодня не сумел совладать с собой... Поведение этих врачей не уклады­вается в моей голове.

—  А мне не понятно, как могли вступить в сговор с бан­дитами отец и сын Инода? Ведь они подрабатывают в на­шей больнице, а сейчас к тому же благодаря ее авторитету стали квартальными врачами.

—  Не будем говорить о них. С ними-то мы как-нибудь справимся — все же они подрабатывают и в нашей больни­це. А вот как быть с такими, как Арамаки и Сэкиан?

—  А что они? Такие же негодяи, как Инода, — сказал Нобору.

—  Но ведь они тоже люди, — вздохнул Ниидэ. — Хотя это ужасно, что мы вынуждены их признавать за людей. У них, должно быть, есть семьи. И что делать, если как врачи они не состоялись, а зарабатывать на жизнь по-ино­му, чтобы прокормить жену и детей, не научились? Вот они и выбирают скользкую дорожку, где хватает тех крох зна­ний, которые они когда-то приобрели.

—  Но ваша логика противоречит здравому смыслу, — возразил Нобору.

—  Не знаю, не знаю, — покачал головой Ниидэ. — Честно говоря, на логику мне наплевать. Для меня ясно од­но: этот — человек и тот — человек; тот хочет жить и этот имеет право на существование. А дело все в том, что где-то что-то неправильно. Но где и что конкретно? Мне, старику, не понять.

Нобору хмыкнул, вспомнив, как этот «старик» не­сколько минут назад уложил пятерых молодчиков. Он не выдержал и расхохотался.

Ниидэ подозрительно поглядел на него.

— Не обращайте внимания, — сквозь смех пробормотал Нобору. — Это так, последствие нервной встряски.

Соловей-дурачок

1

Район, получивший в народе название «Зады Идзу-самы», тянулся от храма Каннэйдзи до особняка правителя Идзу Мацудайры, которого местные жители называли «Идзу-сама». Помимо нескольких лавок и расположенного на территории храма небольшого чайного домика, в этом тихом месте были дома удалившихся от дел торговцев, а также приказчиков и содержанок. За домами расходились узенькие, кривые переулки, в которых при­шлый человек непременно запутался бы. В переулках сто­яло сорок семь приземистых строений, напоминавших длин­ные бараки, разделенные на комнатушки — каждая с от­дельным входом. Двенадцать из них были совершенно не­пригодны для жилья, семь или восемь пустовали в ожидании жильцов, в прочих же двадцати семи домах жило чуть более полутора сотен человек.

Нобору впервые пришел в это место. Он сопровождал Ниидэ, которого пригласили осмотреть человека по про­звищу «Соловей-дурачок».

Ветреный сентябрьский день уже клонился к вечеру, когда они, обойдя нескольких пациентов, вышли на дорогу, по которой стелился дымок из очагов — местные жители готовили ужин.

Ниидэ был здесь частым гостем, его то и дело окликали прохожие, приветствовали сидевшие у порогов в ожидании ужина мужчины. Один даже окликнул Ниидэ с крыши, и со­провождавший врачей управляющий Ухэй не преминул сде­лать ему замечание.

—  Эй, Ясукэ, и не стыдно тебе? Разве можно здоро­ваться с уважаемым доктором, сидя на крыше? Уж кучеру-то следовало бы знать правила приличия. Быстренько сле­зай вниз!

—  Если я слезу, крыша улетит. Разве не видишь, какой ветер?

—  Не болтай глупостей!