Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Нет-нет. Что сделали подленького, так это мою 92-летнюю маму сняли с учета в поликлинике 4-го управления. Нашли с кем бороться — с женщиной, которая одна в войну подняла на ноги троих детей.

— Вы вынуждены были выйти на работу?

— А куда деваться? На стипендию Гели и пенсию бабушки не проживешь. У меня стаж 32 года, из них 15 — на стройплощадке, за это государство платит мне 900 рублей пенсии. Смешно? Грустно! Не знаю, как бы сводили концы с концами, если бы не люди, добровольные помощники. Красноярцы не забывают. Спасибо всем. Сейчас ведь одни адвокаты обходятся в 20 тысяч в месяц. А у нас, когда Олега арестовали, было три тысячи на книжке.

ОТ ТЮРЬМЫ И ОТ СУМЫ…

Из ответов Т.А. Шениной на анкету «Нового Взгляда»: «Мы, жены узников «Матросской тишины», общаемся. Поддерживаем друг друга как можем. Мне очень больно за Ольгу Тихоновну Варенникову, за Екатерину Петровну Крючкову. Они войну прошли с мужьями вместе. Сейчас для них каждый день на счету. Бог накажет тех, кто творит это зло. Эмма Язова после той аварии стала инвалидом. Ее торопятся переселить из квартиры. К квартире же Дмитрия Тимофеевича присматривается Грачев (еще один интересный типаж). Собирался вроде Шапошников, но он отселил со своей площадки своего адъютанта на улицу Мичурина, а сам занял его квартиру. Для семьи Шапошникова одной квартиры мало. Вот такие они, господа, пришедшие ныне к власти. Я люблю Лилю Бакланову, боюсь за нее. После ареста Олега Дмитриевича она перенесла инфаркт».

— На учебе Гели родство с «врагом народа» не отразилось?

— Долгое время никто даже не знал, чья она дочь. Геля ведь отказалась въезжать в эту квартиру, заявив, что не станет жить рядом с членами Политбюро. Поселилась в студенческом общежитии. Ей так проще было. И только в прошлом году, когда случилась беда, вернулась к нам в дом.

— Глава семьи не пытался давить?

— Что вы! У нас полная свобода. Может, потому и дети замечательные. Мы за них только благодарности всю жизнь получали.

И несчастье лишь еще больше нас сплотило, сблизило. Даже маленькая внучка, как увидит Горбачева по телевизору, сразу кричит: «Паразит!».

— Кстати, с Горбачевыми вам часто встречаться приходилось?

— Один раз в Красноярске, во время пятидневного визита, и здесь, на приемах. Запомнилось, как Раиса Максимовна принимала нас в честь 8 Марта. Два часа прождали, пока она выйдет. Ни отлучиться, ни присесть, а ведь было немало пожилых женщин. Потом нас выстроили в затылок и повели вверх по лестнице, где стояла ОНА. На подходе какой-то человек интересовался: «Кто вы?» — и докладывал Раисе Максимовне. Она, конечно, никого не запоминала. А я надеялась, что она меня все же признает, пять дней рядом как-никак. Когда уходили, опять к ручке подводили. Комедия! Я подошла и прямо о Красноярске спросила. Горбачева аж взвилась: «Я не страдаю склерозом. Помню, ваш муж подолгу работает».

Я потом передала эти слова Олегу. Посмеялись.

— А муж с Горбачевым в каких был отношениях?

— В деловых. МС никогда не имел друзей. Звонил Олегу он часто, в любое время, домой, на дачу. Однажды даже разыскал по городскому телефону у наших знакомых. Мы так тогда и не поняли, зачем он звонил. Хотел показать, что от него не спрячешься? Такое впечатление, что МС телефонную трубку из рук не выпускал. Как больной. Помню январские события в Литве — танки, штурм телебашни…

А мы праздновали день рождения Гели. И тут как назло МС каждые пять минут звонит: узнай то, узнай это… Сумасшедший дом две или три ночи продолжался. Я уже тогда сказала: «Что он тебе звонит? Так и знай, хочет сделать из тебя нового генерала Родионова». Интриган высочайшего класса!

— Олег Семенович наверняка о чем-то сегодня сожалеет. А вслух на что-то жалуется?

— Это не в его характере. Если и раскаивается, то не скажет.

— Что он читает?